Одиссея Талбота
Шрифт:
Абрамс взглянул на часы. Скоро Карбури захочет принять душ и переодеться.
– Ладно, Фрэнк, пойдем отсюда.
Они вышли из номера. Абрамс закрепил цепочку на прежнем месте, Фрэнк запер дверь, и они спустились на лифте вниз.
Абрамс остановился у служебного входа.
– Спасибо тебе, Фрэнк. Как ты думаешь, это не повлияет на решение комитета по поводу моего заявления о членстве в вашем клубе?
Фрэнк задорно улыбнулся и ответил:
– Нет, сэр.
– Ну и отлично. Не говори никому о моем визите и о том, что я пугал тебя пушкой, ладно?
Он
– Понял? Омерта.
Фрэнк усиленно закивал и тут же исчез. Абрамс вышел через служебный вход и оказался на мусорной площадке. По темному переулку он прошел к главному входу в здание, попав через каменную арку на Пятьдесят четвертую улицу, а перейдя на другую сторону, оказался возле фургона без надписей. За рулем сидел частный детектив.
– Есть что-нибудь новенькое? – спросил его Абрамс.
Детектив по фамилии Уолтер, тоже в прошлом полицейский, скорчил гримасу:
– Не-а. Но говорят, что кто-то хочет крупно насолить этому Карбури. Так что дельце обещает быть непростым.
Абрамс зажег сигарету.
– У него будет портфель, не спускайте с него глаз.
– В чем вообще дело, Абрамс?
– Не знаю. Но будьте готовы сделать все, чтобы защитить его и портфель от возможного нападения. Фирма вас не забудет.
– Вот это да!
Абрамс отошел от фургона и пересек Пятую авеню, борясь с потоком спешащих прохожих. Не переборщил ли он в клубе? Но он хорошо помнил, как взволнована была Кэтрин Кимберли в связи с этим делом. Так что, судя по всему, действовал он в соответствии с важностью задания. Тони пришла вдруг в голову мысль, что он тоже волнуется, но только не за судьбу Карбури, а за то, какую оценку выставит ему за работу Кэтрин Кимберли.
Однако, черт побери, что ей известно о работе такого рода? Она сидит в своей башне из слоновой кости на сорок четвертом этаже и выдает ему задания с такой же самоуверенностью, какая была свойственна его бывшему начальнику… Ей, видимо, никогда не приходило в голову, что необходимо хоть разок поговорить с Тони по душам. Но зла он на нее не держал. Напротив, он подыгрывал Кэтрин, находя удовольствие в том, чтобы продемонстрировать ей важность поисково-следовательской деятельности юридической фирмы. Тони не многим в своей жизни подчинялся с такой готовностью.
Он не исключал, что она может ему нравиться, однако отгонял от себя эту мысль, ибо понимал, что из этого ничего не выйдет, кроме неприятностей и расстройств. А любой здравомыслящий мужчина старается избегать их. Поэтому Абрамс убедил себя, что Кэтрин является предметом его любопытства, но никак не мужского интереса.
Через некоторое время он посмотрел по сторонам и с удивлением обнаружил, что за размышлениями одним махом прошагал почти двадцать кварталов. И достиг улицы, где стоял отель «Ломбарди».
Абрамс зашел в телефонную будку и начал набирать номер этого дорогого отеля. Он подумал, что никогда раньше не бывал в подобных местах и тем более не ходил туда за тем, чтобы переодеться в смокинг. Он вспомнил знаменитые слова Торо: [1] «Остерегайся мероприятий, для которых следует переодеваться».
12
Кэтрин Кимберли вошла в вестибюль отеля «Ломбарди». Навстречу ей с приветствиями бросился консьерж Морис.
1
Торо Генри Дейвид (1817–1862) – американский писатель и философ.
– Месье Торп у себя, мадам.
Он взял у Кэтрин зонт и проводил ее в дальнюю часть вестибюля к лифту. Там он ключом открыл кабину и пригласил Кэтрин внутрь.
В лифте она уже в который раз подумала, что у нее нет ключей ни от лифта, ни от апартаментов. Питер объяснял это, как всегда, просто и в то же время несколько эксцентрично:
– Ты знаешь, что мое сердце и вся моя собственность принадлежат тебе. Но это номер моего отца, и сдается он правительству за символическую плату – один доллар в год. Иметь запасные ключи могут только представители отца.
Лифт остановился на двадцать втором этаже, первом этаже трехэтажного пентхауза. Она вышла в обширный коридор, окрашенный в светло-зеленые тона.
Ее оглушил голос, раздавшийся из динамика:
– Встаньте перед камерой, руки за голову!
На лице Кэтрин появилось выражение легкого недовольства. Секунду спустя она улыбнулась:
– Черт тебя возьми, открывай!
Щелкнул замок, дверь открылась, и Кэтрин вошла в большую переднюю. Далее она проследовала в огромную гостиную, расположенную в двух уровнях. Вверху напротив друг друга тянулись небольшие балконы, соединенные подобием мостика, перекинутого через всю комнату.
Кэтрин огляделась, затем бросила сумочку и портфель на диван и сняла плащ. Из скрытых динамиков доносилось попурри из песенок о похождениях Джеймса Бонда.
– Питер, перестань дурачиться!
Она подошла к бару, на котором стояли бутылки и два охлажденных стакана, и налила себе мартини. Неожиданно двустворчатые двери, ведущие на террасу, распахнулись, и в комнату ворвался поток холодного воздуха. Сквозь развевающиеся шторы в гостиную вошел Питер Торп, одетый только в джинсы.
Кэтрин несколько секунд с удовольствием смотрела на его мускулистое тело, силуэт которого обрисовывался огнями расположенных рядом с «Ломбарди» зданий.
– Ты что, с ума сошел?
Глаза Торпа сузились и злобно загорелись:
– Грязная работа, мисс Кимберли. Если вы красный агент, то вы умрете.
Он закрыл створки дверей и подошел к Кэтрин.
– Видите? Это граната с биологическим зарядом. Ловите!
Он резко бросил в нее полуочищенный лимон. Она инстинктивно поймала его одной рукой и быстро отбросила назад. Лимон шлепнул Питера по голой груди. Кэтрин рассмеялась, хотя что-то во всем этом неприятно кольнуло ее.
– Зачем ты стоял полуголый под дождем? – спросила она.