Одиссея Талбота
Шрифт:
– Я доверяю ему.
Абрамс покачал головой:
– И как я предполагаю, вы показывали письмо Торпу?
– Да. Он-то в категорию подозреваемых не входит. Так же, кстати, как и вы.
– Я рад, что нас с мистером Торпом так многое объединяет. Кому еще вы говорили о письме и кому собираетесь сказать?
– Есть кое-кто… Среди наших друзей, кому я скажу об этом сегодня.
– Вы создаете себе дополнительные трудности.
– Внутренние расследования всегда сложны. Именно поэтому я прошу у вас помощи.
– Но почему у меня?
Кэтрин наклонилась к Абрамсу:
– Вы
– Я покраснел?
– Нет.
– А чувствую себя так, будто покраснел.
Она махнула рукой.
– Ну, хватит пока о делах. Хотите потанцевать?
– Мы будем глупо выглядеть: оркестр уже прекратил играть.
– Ах, да… – Кэтрин рассмеялась, оглядевшись вокруг.
– Могу я задать вам лежащий на поверхности вопрос, мисс Кимберли? – спросил Тони. – Почему бы вам не привлечь к этому делу настоящих профессионалов?
– Это сложно. Через некоторое время спросите-ка об этом мистера О'Брайена… Кстати, вы можете называть меня Кэтрин. – Ее губы тронула улыбка.
– Да, ведь мы с вами танцевали. А как я должен буду называть вас во вторник, на фирме?
– Когда мы танцуем, то Кэтрин. В других случаях – мисс Кимберли.
Абрамс не смог бы сказать с уверенностью, что ему нравится ее чувство юмора.
18
Абрамс увидел, что Торп сидит один за столом. Он подошел и сел на свое место.
Торп пристально посмотрел на Абрамса и произнес:
– Только ты и я, Тони.
– Вы и я.
– Я сказал именно так, как сказал, и я говорю правильно, потому что окончил Йельский университет, а тебе нужно следить за своим английским.
– Это точно. – Абрамс склонился над своей тарелкой.
Торп указал на него ножом:
– Что тебе говорила Кейт? И не вздумай спрашивать: «О чем?»
– О чем?
Торп привстал.
– Послушай, Абрамс…
– У вас покраснело лицо, и вы повысили голос. Я никогда не видел, чтобы йелец опустился до этого.
Торп потянулся через стол и стукнул ножом по бокалу Абрамса.
– Ты гляди у меня.
Тони спокойно принялся есть. Некоторое время Торп молча сидел, не говоря ни слова, затем сказал:
– Послушай, мне правда все равно, что ты еврей…
– Тогда зачем об этом упоминать?
В голосе Торпа послышались примирительные нотки:
– Меня не волнует твоя биография, твои родители, твоя работа в нью-йоркской полиции, которую я не очень люблю, твоя скромная жизнь, твое желание стать адвокатом и даже тот факт, что ты сидишь сегодня здесь…
Абрамс поднял взгляд от тарелки:
– А то, что я заметил пятно крови на вашей манжете?
– …Но меня волнует, что моя невеста пытается втянуть тебя в это дело, – как бы не замечая фразы Абрамса, продолжил Торп. – Это дело тебя не касается, Абрамс. И думаю, что оно вообще никого не касается.
– Зачем же тогда так волноваться? Вы цыпленка уже попробовали?
– Послушай меня, Абрамс, а потом сразу же забудь то, что я скажу. Кэтрин, О'Брайен и еще некоторые – это детективы-любители, дилетанты. Ты работал в полиции и должен знать людей этого сорта. Они впутываются в интригу. Не поощряй их. – Абрамс положил нож и вилку на тарелку, а салфетку бросил на стол. – Если этим кому и заниматься, то профессионалам. Таким, как мне, а не…
– Извините, мне нужно на воздух. – Абрамс поднялся из-за стола и ушел.
Торп забарабанил пальцами по столу.
– Ублюдок!
Через несколько минут вернулся Николас Уэст.
– Я все же хотел бы взглянуть на эти книги, Ник, – сказал Торп.
На лице Уэста отразилось не свойственное ему раздражение.
– Давай не будем сегодня о делах, – сказал он.
Торп все-таки продолжал говорить, но Уэст не обращал на это внимания. Он думал о Питере. В качестве главы отдела по работе с заявителями Торп руководил сетью шпионов-любителей, которую считали самой большой в мире. К настоящему времени она разрослась до того, что, как поговаривали, в памяти компьютера, стоявшего в квартире Торпа, хранились установочные данные на тысячи людей: сведения об их профессиональных навыках, способностях, надежности и возможностях использования. И эта работа обходилась государству довольно дешево, что было очень выигрышно с точки зрения нынешней скуповатой администрации. Все, кто вызывался «внести свой вклад на пользу стране», делали это совершенно бесплатно, довольствуясь лишь вкусом опасности и ободряющим похлопыванием по плечу от Торпа или одного из офицеров его отдела.
Торп заметил, что Уэст не слушает его, и слегка тронул Николаса за руку.
– Хорошо, не будем о делах. Когда ты летишь в Мюнхен на встречу со своей невестой?
– Не могу получить разрешение. Скорее, Энн прилетит сюда в отпуск в конце июня или начале июля.
– Когда же настанет ваш великий день?
– Пока неизвестно.
– Наверное, тяжело жить на таком расстоянии от любимой? Как бы то ни было, я хочу стать твоим свояком. Тогда ты будешь доверять мне.
– А когда собираешься жениться ты?
– Что, если нам организовать двойное бракосочетание четвертого июля? Это устроило бы всех патриотов и шпионов. Было бы здорово использовать для этого виллу в Глен-Коуве.
Уэст улыбнулся:
– Ты имеешь в виду виллу ван Дорна, не так ли? Надеюсь, не виллу русских?
Официанты принесли десерт, и Уэст уткнулся в шоколадное суфле. Наконец он оторвался от тарелки.
– Хоть я сам и нарушаю свою же просьбу не касаться дел, но это дело «Талбота» выглядит весьма мрачно. Надеюсь только, что оно не вызовет очередную кампанию охоты на ведьм в конторе.
Торп пожал плечами:
– О Боже, что бы все эти люди делали без такого призрака? «Талбот». Чепуха! Если бы «Талбот» действительно существовал, ему было бы уже не менее ста пяти лет. – Торп перегнулся через стол к Уэсту. – Знаешь, кто такой «Талбот»? Это дьявол в наших умах. Это злодей, это монстр, это кошмар… – Торп понизил голос. – Он не существует в природе, Ник. Его никогда не было в природе. Просто наши старики хотели бы свалить на него все свои неудачи.
– Может быть, ты и прав.