Одиссея "Варяга"
Шрифт:
– Товарищи, это же произвол!
– попробовал разыграть последний козырь Рутенберг, - мы, представители трудового народа, пришли требовать от...
По знаку Вадика, стоящий рядом казак резко ударил провокатора под дых, не дав тому договорить. Еще до того, как рабочие поняли, что одного из их депутатов только что цинично "оскорбили действием" - в просторечии побили, Вадик с казаком сноровисто обыскали упавшего Пихаса. Не успел еще под сводами Зимнего раздаться крик его напарника эсера, ожидающего своей очереди на обыск - "наших бьют, товарищи", как Вадик вытряхнул из-за пазухи Рутенберга браунинг. Кричавшего, на всякий случай, сбили с ног, и так же обыскали. Перед глазами собравшихся появился изъятый, на этот раз из рукава крикуна, второй браунинг, близнец первого.
– Итак, с этими представителями "трудового" народа, все ясно. Теперь вам, господа рабочие, понятно, ЗАЧЕМ была устроена вся эта история с вручением царю вашей петиции ЛИЧНО В РУКИ?
Неожиданно один из рабочих, старый мастеровой, явно не один год тянувший лямку на Путиловском, и давно и прочно занявший свое место в рядах рабочей аристократии, рухнул на колени. Он стал истово креститься в сторону иконы, которую Вадик и установил-то, исключительно поддавшись на неоднократные просьбы Ольги. Сначала неуверенно, но потом все более искренне его примеру последовали и остальные члены депутации. Тем временем, у остальных пяти не прошедших "святой тест" был изъят еще один револьвер, связка ключей и куча разного металлического хлама. Отделив агнец от козлищ, Вадик вернулся к обязанностям распорядителя балла.
– Господа! Товарищи рабочие, я вынужден перед вами извиниться, - далее последовало несколько сбивчивое и путаное объяснение, - обнаружение заговорщиков заслуга не чудотворной иконы, а новейшего прибора - металлоискателя. Арка, через которую вы все вынуждены были пройти, его главная часть. А икона... Она нужна была более для отвлечения внимания злодеев. Просто объяви мы о металлоискателе - они выбросили бы пистолеты в толпе, а то вообще стали бы стрелять направо и налево. Да и мы тогда, не зная, кто именно из депутации хочет убить государя, вынуждены были бы завернуть вас всех. Или кого из вас бы застрелили эти гады, а потом еще винили бы в этом "царскую охранку". Но Император сам давно хочет встретиться с истинными представителями народа (святая ложь...), и ничто не сможет его остановить в его стремлении!
– Чай поди не совсем идиоты, господин дохтур, - раздался голос того самого старого мастера, - сам гальванером [152] на Путиловском работаю, и догадался о вашей машинке как только провода разглядел, что арку обвивают. Чудотворной иконе они ни к чему, это верно. Только молод ты еще, дохтур, уж прости меня старика, но что есть - то есть, и в чем помысел божий...
– Не нам простым смертным дано догадаться, - пришла на помощь явно запутавшемуся в непривычных для него длинных словах работяге, великая княгиня, - Он ведь действовать не только через гудящую и светящуюся икону способен. Он может, дабы не смущать умы чудом божьим, просто послать гениального изобретателя именно туда, и тогда, когда нужно. Чтобы тот изобрел это металлонаходитель именно перед покушением на помазанника божьего. Это как в притче о набожной женщине, которая при наводнении три раза отказывалась садиться в лодку, все ждала что ее Бог спасет. Когда же она, утонув, пришла к Господу, и спросила "отчего же ты меня не спас?", что он ей ответил?
152
Гальванер, устаревшее название электрика.
– А кто тебе, дура, три раза посылал лодку?
– ответил тот самый старый мастер, - и сразу же поправился, - простите ваше высочество...
– Отчего же, за исключением "дуры", вы совершенно правы, - неожиданно весело ответила Ольга, - Ну да пройдемте, господа, а то мой брат уже заждался.
– Вы хотите сказать, что после всего что тут было, после раскрытой попытки покушения на Его Императорское Величество, - запинаясь, выговорил бледный как мел организатор шествия поп Гапон, - Государь хочет встретиться с нами? И нас не арестуют?
– С вами - не уверен, - отрезал Вадик, которому решительно не нравился сий священнослужитель, - Вам я бы порекомендовал готовиться объясняться с вашим начальством в третьем отделении. По поводу того, что вы, фактически, организовали шествие, под прикрытием которого к царю чуть не приблизились трое убийц. А дальше... Это как они решат.
Раскрыв истинного "работодателя" Гапона, Вадик забил первый гвоздь в крышку гроба его карьеры "вождя народных масс". Закончит эту неприятную процедуру сам Царь. Конечно, с учетом отсутствия кровопролития, рабочие его не прибьют, как сделали в нашей реальности эсеры, но и слушать полицейского провокатора и рядящегося в рясу коммерсанта больше уже не станут...
– Господ выборных - прошу! Его величество примет вас, для беседы о ваших, во многом, справедливых требованиях.
В Малой Зале Зимнего дворца непривычно шкварчали три двухведерных самовара. Не успели выборные разобрать места за поставленными буквой П столами, как к ним на самом деле вышел Государь. На лице самодержца Вадику было заметно отражение бушевавшей внутри бури чувств: ему только что доложили о предотвращенном покушении. Одно дело слышать от Плеве, Банщикова и остальных, что его кто-то настолько не любит, что готов убить. И совсем другое - держать в руке браунинг, из которого в тебя могли бы выстрелить через пять минут.
Для собравшихся же депутатов буря чувств на лице Николая и сурово решительное выражение его лица означали несгибаемую решимость принять народную петицию, не смотря на происки врагов народа (Вадик не удержался, и ввернул это выражение еще при обыске Рутенберга). Тихий одобрительный гул, пронесшийся среди почтительно поклонившихся депутатов, был услышан и Николаем. Приободрившись, он вдруг понял, что написанная совместно с Банщиковым и Победоносцевым канва речи вполне соответствует моменту.
– Ну что ж, господа выборные, итак - я здесь. Перед вами. Желаю всем вам здравствовать. Вы вполне справедливо просили, чтобы я с вами встретился, и голос ваш был услышан...
Как и добивался приведший вас отец Гапон, я собирался сначала встретить вас всех перед дворцом. Даже помост уже начали строить. Однако меня отговорили. И я скрепя сердце решил принять вас во дворце, куда, к сожалению, все вместиться не смогли. Отговорили знающие люди, поскольку в большом стечении народа могут оказаться предатели или провокаторы, которые или попытались бы стрелять в царя, или метнуть бомбу...
Почему я говорю предатели? Потому что спровоцировать бойню и беспорядки в столице, обезглавить руководство державой в тот час, когда отечество ведет тяжелую, навязанную ему войну, способны либо предатели, либо прямые агенты внешнего врага. Тем более в момент, когда дела у этого врага стали идти в войне открытой ох как плохо!
Почему бойню? Неужели вы способны вообразить, что гвардейцы оцепления молча взирали бы на покушение? Погибли бы тысячи человек, еще больше осиротели бы и овдовели! Ни в чем не повинных, в абсолютном своем большинстве!