Одиссея "Варяга"
Шрифт:
Вскоре Оваду изобличили. Его жестоко избили, судили и разжаловали в рядовые. Лейтенант Хиро, зачитавший приказ и лично сорвавший лычки с формы бывшего капрала, разъяснил солдатам, что, несмотря на поражение флота, потери его будут в ближайшее время восполнены, а на боеспособности армии и неприступности береговой обороны они и вовсе никак не сказались. Поэтому за распространение паникерских настроений приказано предавать военнослужащих военно-полевому суду, и что Оваде еще зачли его былые заслуги...
Конечно, старого товарища было жаль. Тем более, что вскоре его списали с форта. И по намекам офицеров можно было понять, что дальнейшая служба тому предстояла в Маньчжурии или Корее. Печально. Там он может погибнуть, а значит они, возможно, больше уже не увидятся. Жаль... Но к чему сожаленья, когда твоему товарищу выпадает честь отдать жизнь в бою за Императора! В конце концов, это же высшее счастье для любого воина Страны Восходящего солнца, а не только для офицеров-самураев.
Но, что бы, кто бы, ни говорил, рядовой Като был твердо уверен в том, что война закончится победой его страны. Просто достичь ее будет труднее, продлится это испытание дольше и жизней японцам придется отдать больше, но на то воля богов... Как уверен он был и в неприступности их крепости "Токио", защищенной могучими береговыми батареями и минными полями. Ведь на некоторых из этих батарей стояли пушки много более мощные, даже чем грозные 280-ти миллиметровые гаубицы их форта...
Занятый своими мыслями Като неторопливо вышагивал вдоль бетонного парапета, когда нечто неожиданное привлекло его внимание.
Интересно... Что это там, наверху... Ага, прожектористы чего-то закопошились. Куда поворачивают... Ясно: в сторону залива. В сторону столицы, стало быть... Зачем? Так... Похоже, у нас сегодня гости прямо с утра. Кого это принесли морские демоны в такую рань?
Като во все глаза смотрел, как из темноты за входным брекватером, неспешно материализуясь из бесформенной темной массы, проявился контур миноносца...
Большой миноносец. Французского типа. Вот прожектор зацепил его. Вернулся... Осветил... Да, похоже, точно, поворачивает к нам.
Прожектор скользит дальше - там еще один. Иероглифы на борту пока не разобрать. Дождь смазывает картинку... Так-так... Сверху застучал сигнальный ратьер. Значит моряки запрашивают позывные. Непонятно только, что это они, к нам, и вправду, швартоваться собрались? Ну, дела! Вместо второго миноносца семафор заморгал откуда-то из темноты много правее первого. Значит их даже не два...
Прожектор метнулся в темноту, нащупывая источник морзянки. И в этот момент Като увидел внизу, прямо под собой подходящий к стенке пристани прямой как топор нос миноносца. Вот он уже весь тут, на виду... На его борту несколько человек в морской форме деловито возились со швартовными концами.
– Стойте! Кто вы такие?
– выкрикнул сверху Като.
– Доложи командиру, часовой, что швартуется 14-й дивизион миноносцев! Мы простоим у вас до одиннадцати часов утра. А потом уйдем на сопровождение армейских транспортов в Корею. Они задержались с выходом из Токио. Что то еще догружают. Если спросит, кто командир, передай: капитан третьего ранга Сакураи. Твой командир должен меня знать! У меня для него даже есть прекрасное саке, скажи, что мы его приглашаем к нам, на миноносец...
– на мостике кораблика раздался негромкий смех нескольких человек, - И поторопись, а то наш боцман оприходует твою задницу... Битой! Он у нас мастер по этой части!
Като переваривая услышанное, силился сообразить, что же ему нужно делать? Узнать у прибывших морских офицеров, именно ли к капитану Вакабэ ему следует бежать, или их предложение касается самого полковника - коменданта форта. Или... Немедленно выстрелить в воздух и заорать "Тревога!" Как того требует устав и наставления при нарушении границы поста...
Наверху у прожектористов тоже возникла какая-то непонятная суета. Кто-то бежал вниз по лестнице... Луч прожектора начал быстро опускаться вниз, прямо на швартующийся миноносец, но до него так и не дошел...
Пока Като слушал, что кричали ему снизу моряки, их корабль успел продвинуться вдоль пристани почти на корпус и притерся к кранцам бортом. Выскочившие на стенку матросы ловко опутывали кнехты швартовными концами. А сзади, из темноты и дождя за его кормой уже показался нос второго миноносца...
И вдруг на палубе первого миноносца, позади мостика, на котором стояли офицеры, там, где горбатились укрытые чехлами минные аппараты, возникло какое-то неуловимое движение, а затем сразу в нескольких местах вспыхнули несколько малиновых огоньков. Раздались негромкие, похожие на отрывистый кашель хлопки. В воздухе что-то сверкнуло. Сзади сверху раздались дробные удары, звон разбитого стекла. Прожектор внезапно погас. Кто-то хрипло вскрикнул... И в тот же момент, даже долей секунды раньше, безжалостный двойной удар в плечо и в лоб отбросил рядового Като от парапета...
Тело часового еще не успело смачно плюхнуться в лужу на бетоне, как из-под откинутых брезентов на палубах миноносцев выплеснулись несколько десятков фигур в черной одежде. Чем-то неуловимо напоминающих небезызвестных воинов ночи - ниндзя. У тех, кто был впереди, в руках были пистолеты Браунинга, но с каким-то необычно длинным, массивным стволом. На боку у них были закреплены большие кобуры Маузеров. У остальной группы были так же отнюдь не привычного вида винтовки. Только взгляд профессионала смог бы мгновенно узнать автоматические ружья системы Мадсена.
Второй часовой, чей пост располагался значительно дальше от пристани, уже вскидывал свою винтовку для предупредительного выстрела, когда пуля снайпера, выпущенная из любовно оттюнингованного карабина Манлихера, так же как и пистолеты Браунинга, снабженного глушителем, заставила его выронить оружие и безжизненным кулем поползти вниз по парапету. И только третий, самый дальний часовой, убедившись, что происходит нечто непонятное и зловещее, успел сделать то, ради чего, собственно, и заступал на пост. Преодолев неизбежную секундную растерянность при виде своего коллеги, только что стоявшего под фонарем, разделяющим границы их постов, а теперь безжизненно сползающего по бетону бруствера с ритмично бьющей из простреленной головы темной струей, он вскинул к плечу винтовку и с криком "Тревога" нажал на курок.