Одна из миллиона

Воронцова Маргарита

Кроме страха безденежья, было ещё кое-что. Почему-то на глаза сразу наворачивались слёзы, стоило вспомнить, как её губы прижимаются к шее Глеба, или к его щеке, или к рельефному прессу. Он даже не позволил себя поцеловать, когда она вернулась! И сейчас Полина страдала ещё и от этого.

Почему-то её всегда раздражало, что у него шершавые руки, часто — заклеенные лейкопластырем, как у какого-то заводского работяги… Но сейчас Полина думала об этом с нежностью.

— Глеб, почему ты со мной так жестоко обошёлся? — всхлипнула несчастная блондинка, но тут же вспомнила

об изысканном макияже и сжала губы и вздёрнула подбородок: плакать нельзя. — Нам надо всё исправить, у нас получится!

Внезапно Полина увидела справа… тёмно-серый автомобиль Глеба! Машина стояла в «кармане» у маленького ресторана, колёса утопали в золотом ковре, сверху нависали длинные лимонно-жёлтые ветви берёз.

— Приехал пообедать, — поняла девушка, взглянув на часы. — Труженик мой любимый.

Она перестроилась в правый ряд через три полосы, удивляясь, почему ей возмущённо сигналят — нет, ну, а если мне надо?! — и вскоре уже взбежала на крыльцо ресторана и потянула на себя тяжёлую дверь с витражным стеклом.

Официанту не удалось провести её в зал — она вдруг замерла в холле, как вкопанная…

Они её не видели. Сидели рядышком и сосредоточенно ели суп. Опять эта… голубоглазая пигалица. Новая помощница, Варвара… Они даже не смотрели друг на друга — только в тарелки — но со стороны всё сразу же становилось понятно: и то, что супу уделялось столько внимания, и то, что девушка не села напротив, а воробышком присоседилась к спутнику…

Так вот в чём дело!

Неужели Полина получила отставку из-за этой маленькой твари? Зря она в понедельник не восприняла её всерьёз и сразу вычеркнула из списка потенциальных соперниц. Подумала: нет, не может эта бледная моль конкурировать с ней, ослепительной звездой!

Как же она ошиблась!

Варвара

Глеб Николаевич сказал, что после танцев его племянницу — Иришку — нельзя успокоить, она буквально бегает по потолку. Я очень хорошо её понимаю, потому что сама, вернувшись из «Рио», всегда пребываю в возбуждённом состоянии. Вот и сегодня сразу начала прыгать по квартире под музыку — не натанцевалась.

На город опустились сумерки, а моё настроение становилось всё более солнечным. Все страхи и сомнения куда-то исчезли, их смыло потоком радостной энергии. Я представила ревность, изводившую меня в последние дни, в виде толстой змеи и нашинковала её самурайским мечом на сочные куски — хрясь, хрясь!

Не буду ревновать босса, зачем, только расстраиваться. Если ему хорошо с этой лицемеркой Полиной… пусть ему будет хорошо. Он такой милый и необыкновенный, он заслуживает самых ярких удовольствий.

Эх!

— Что взять? Как всегда клубничный чизкейк? — спросила по телефону мама. Наверное, сейчас она стояла у стеклянной витрины в нашей любимой пекарне, и рассматривала торты и выпечку. — Ты уже дома? Я скоро приеду.

— Дома, дома! — задыхаясь ответила я и отбросила назад растрёпанные волосы. Спину словно накрыло тяжёлым горячим покрывалом. Щёки горели.

Маме удалось меня удивить: она сказала, что

привезёт денег на три взноса по ипотеке.

— Вау! Где ты взяла? А сама как справишься, если всё отдашь?

— Не беспокойся, наш рабовладелец расщедрился и выписал за проект хорошую премию. Я её тебе и отдам. А то совсем ребёнку не помогаю, растёшь, как полевой цветок, сама по себе.

— Не смеши, твой ребёнок давно уже вырос. Я взрослая.

— Какая ты взрослая! Я же тебе обещала помогать с ипотекой, а потом прыгнула в кусты.

— Кстати, у меня тоже скоро будет бонус — в октябре. Мы подписали контракт с немцами, так что Глеб Николаевич обещал премировать.

— Ох, надеюсь, не обманет. Наш-то рабовладелец полгода тянул, пока сподобился. От сердца оторвал. В общем, Вареник, мчусь к тебе.

— Мама, умоляю, осторожно! Помни: улица не трасса Формулы-1, а у тебя не «феррари», а битый «ниссан».

— Ха, да я любого пилота Формулы-1 за пояс заткну! Вот бы они по нашим ямам прокатились, посмотрела бы я! Так, чизкейк уже купила, всё, отправляюсь.

* * *

Наверное, мама угодила в пробку, потому что от пекарни она ехала довольно долго, и я уже начала волноваться. Но вот звонок в прихожей суматошно заголосил.

— Наконец-то! — Я распахнула дверь… и тут же испуганно отскочила назад.

Это была не мама, а Никита!

Чёрт его принёс на ночь глядя! Вот я попала. Ясно, что нельзя открывать дверь, не спросив. Но я не сомневалась, что увижу на пороге мамулю в обнимку с чизкейком.

А я даже не в джинсах, а в трикотажных шортах и коротком топике — грудь прикрыта, но ниже всё доступно обзору. Можно любоваться на мой пупок. Именно этим сразу же и занялся нежданный гость. Никита жадно обшарил меня взглядом. Он бесцеремонно вторгся в квартиру и тут же захлопнул за собой дверь. В руках у него снова был букет роз.

— Привет, лапочка! — с напором сказал Никита. — О, какая ты… возбуждённая! От тебя жаром пышет, как от печки! Чем занимаешься, солнышко? Уборку затеяла? Или практикуешь аштанга-йогу? Держи, это тебе.

— Никита! — возмутилась я, игнорируя цветы. — Почему без приглашения? Я тебя не звала. Уходи немедленно!

Мне было ужасно неуютно оставаться полуголой под его алчным взглядом. Что-то сегодня он совсем не похож на умирающего! Я обхватила себя руками, беспомощно оглянулась в поисках какой-нибудь кофты. Найдёшь, как же, у меня всё разложено по шкафчикам, просто так, чтобы схватить налету, ничего не валяется.

— Я так соскучился! — заныл Никита. Он протянул руку, явно намереваясь дотронуться до меня, но я увернулась и отпрыгнула.

Соскучился? А я вовсе нет. Мы виделись в воскресенье, когда он точно так же явился без приглашения. Тогда я не пустила его в квартиру, вышла во двор. Но сегодня он атаковал ещё более решительно. Как теперь его выставить? Не драться же с ним. Вся надежда на то, что с минуты на минуту примчится моя мамочка.

И тогда мы напялим Никите на голову контейнер с клубничным чизкейком! Пусть знает как вламываться в чужой дом.