Одна на миллион
Шрифт:
– Ты так не переживай, Анжела. Почти никто и не догадался, что там… на видео была ты.
Не сводя с него глаз, я произнесла:
– Зато ты догадался.
Может, он поймёт, какой смысл я вложила в эти слова? Это, считай, признание, что именно его мнение мне важно.
Я напряжённо следила за ним. И видела: он понял. Потому что взгляд его тоже стал другим. Серъёзным, пристальным, как у человека, который на что-то решается, но... Но потом он отвёл глаза, как будто смутился.
– И ты думаешь, что это изменило моё к тебе отношение? Ерунда, – усмехнулся он. – Я и не такое
– А как отец? – спросила я, испытав лёгкую досаду.
– Ну… – замялся он. – Переживёт, думаю.
– Он сильно ругался? Он меня, наверное, убьёт.
– Не убьёт. Он, может, и резкий человек, но не дурак. И понимает, что не твоих это рук дело. Скорее, убьёт меня. И будет прав.
Соболев вздохнул, а до меня дошло – ему-то тоже не сладко пришлось. Как он там потом выкручивался перед целым залом зрителей? Как потом оправдывался перед отцом?
– Выступление сорвалось, да?
Соболев усмехнулся.
– Да не то чтобы. С роликом я, конечно, налажал. Ну, извинился перед публикой. А дальше уже продолжал по намеченному. Так что, по большому счёту, то видео ничего не испортило, не сорвало, не нарушило. Самую малость всколыхнуло народ, ну и слегка обескуражило, но о нём уже все забыли к концу презентации. И ты не думай об этом.
– Я не могу не думать. Но спасибо вам… тебе.
– Да за что? – улыбнулся он.
– Я думала, ты приехал, чтобы ругать меня. Думала, ты меня винишь…
– С чего тебе такое в голову пришло?
– Так всегда и бывает. И в отделе меня все ненавидят. Ну, кроме Марины. И даже ты стал плохо ко мне относиться. А это очень тяжело, когда все кругом настроены против тебя. Это просто невыносимо. А теперь ещё и это видео…
– Ну с чего ты взяла, что я к тебе плохо отношусь?
– Да как с чего? Это видно, это чувствуется! То каждый вечер было: «Анжела, зайди», а теперь… игнор. Как будто я пустое место…
– Ну какое же ты пустое место, – пробормотал он. – Просто я…
Он замолк на полуслове, но смотрел так, словно опять колебался, сказать-не сказать. Я замерла, боясь его вспугнуть. Что бы там он ни держал в мыслях – пусть скажет. Но он молчал. И это молчание… оно как будто звенело, вибрировало между нами, вызывая дрожь и слабость внутри.
Потом взгляд его скользнул чуть ниже, остановился на губах, потемнел, подёрнулся поволокой.
Дрожь в груди стала сильнее, сердце, ухнув, горячо забилось где-то внизу живота. Будь что будет. Соболев шумно выдохнул, подался вперёд. Его ладонь легла на мой затылок, дыхание опалило кожу…
– Может, всё же чаю там, кофе или чего покрепче? – голос Киселёва прозвучал так неожиданно и так некстати, разрушив момент.
Соболев медленно убрал руку и отстранился. Он всё ещё смотрел на меня, но выглядел так, будто постепенно отходил от внезапного наваждения. Чёрт бы побрал Руслана! Угораздило же его сунуться так не вовремя.
– Нет, спасибо, – не глядя на Киселёва, ответил ему. А потом уже мне: – Анжела, давай я тебя домой отвезу?
Меня вдруг неприятно осенила догадка.
– Так это тебя отец послал? – прищурившись, спросила я.
– Нет, хотя Сергей Иванович тоже о тебе беспокоится.
– То есть ты сам…?
– Сам-сам, – снисходительно улыбнулся Соболев.
Он встал теперь рядом, привалившись плечом к стене. Заложил руки в карманы и смотрел на меня с полуулыбкой сверху вниз.
– А как ты узнал, что я здесь? – допытывалась я, забыв, что всегда называла его строго на «вы».
– Не узнал, а предположил. Марина подсказала адрес, они же тебя на днях сюда подвозили. Только я не сразу с квартирой угадал. Ну что? Поехали домой? Поверь, так будет лучше.
– Для кого?
– Для тебя, в первую очередь.
Киселёв снова высунулся из кухни и следил за Соболевым с нескрываемым любопытством. А вот Соболева Руслан, по-моему, раздражал. Нет, не явно, но всё же ощутимо. Мне показалось, ещё и поэтому он настаивал на том, чтобы я поехала домой.
Если уж честно, домой мне очень не хотелось, но спорить с Соболевым, злить его после всего, что произошло, не хотелось ещё больше. Так что я попрощалась с Русланом и вышла вслед за Вадимом в подъезд.
– Я свои вещи оставила в Сибэкспоцентре, – вспомнила я.
– Я забрал. В машине твои вещи.
Ездил Соболев на чёрном Лэнд Ровере. Я хотела сесть по привычке на заднее сиденье, но он распахнул дверь рядом с водительским местом. Действительно, на кресле лежала моя сумка. Проверила – всё на месте. Мне даже спокойнее стало.
Доехали мы быстро, и получаса не ушло на дорогу. У ворот отцовского дома остановились. Мне не хотелось уходить. Темнота как будто обостряла все чувства. Тянуло прикоснуться к нему, вновь ощутить тепло его рук, поймать губами прерывистое дыхание, от которого мурашки по коже. Но такие шаги должен ведь первым делать мужчина? Поэтому я просто ждала и мысленно просила, чтобы тот момент повторился. Сейчас-то ведь нам никто бы не помешал. Но Соболев сидел как каменный, как будто ничего и не было. Даже обидно стало.
– Я не поеду завтра на форум, – выпалила я вместо «до свидания». – И вообще, наверное, попрошу отца, чтобы перевёл меня в другой отдел.
– Почему? Зачем? – сразу же встрепенулся он. И наконец повернулся ко мне, а то всё сидел и смотрел перед собой, сложив руки на руль.
– Ты сам этого хотел, чтобы я перевелась.
– Ерунда. Не хотел я этого и не хочу. Так что не придумывай. И насчёт форума. Я понимаю, что тебе тяжело будет, но надо. Надо, Анжела, прийти и показать, что тебе плевать на все эти сплетни, перешёптывания. Не придёшь – покажешь, что тебя это надломило. Тому, кто это сделал, только подкинешь повод для злорадства. А ты явись как ни в чём не бывало.
– Я не могу так. Не могу. Это хорошо, знаешь ли, рассуждать со стороны. А посмотрела бы я, как бы ты говорил, окажись на моём месте.
– Да был я на твоём месте, был.
– Ну уж! Ты же… в общем, тебя отец чуть ли не идеальным выставляет. Ты, наверное, просто так говоришь.
– Если бы. Там даже ещё всё хуже получилось.
– Что получилось?
Соболев меня ни на шутку заинтриговал. Но рассказывать про свою тёмную тайну он явно не горел желанием.
– Я никому не скажу. Честное слово! – заверила его я.