Одна на миллион
Шрифт:
Вот и сейчас я дёрнулась к телефону, а увидев, что звонит Руслан, разочарованно выдохнула. Глупо, конечно. Особенно учитывая, что если б это всё-таки был Соболев, то я бы не ответила. Ни за что.
А с Киселёвым я всегда готова поболтать, даже несмотря на разочарование.
– Энжи, детка, четвёртый раз тебе звоню! Успел заволноваться…
– Я в душе была, не слышала.
– А какие планы на вечер?
– Никакие.
Потому что мои "грандиозные" планы в его понимании такие и есть – никакие.
– У-у, непорядок. Пятница ведь, душа и тело требуют
– Не, Русланчик, я никуда не хочу. Знаешь, как я на работе вымоталась? Хочу тишины и умиротворения.
Тут я, кстати, не соврала. Работать в «Иркутскнефти» оказалось несколько сложнее, чем у отца. И не только потому, что это совсем не знакомая мне отрасль. И не потому, что Олег, новый начальник, дал всего один день, чтобы мало-мальски вникнуть, а затем завалил меня заданиями наравне со всеми остальными. Просто объём этих заданий был несравнимо больше, хотя, по сути, работа нашего отдела не требовала глубоких технических знаний и в чём-то перекликалась с моими обязанностями в «Мегатэке». Так что домой я приползала выжатой настолько, что и на ужин сил не оставалось. Хорошо хоть ползти было недалеко – как знала, сняла квартиру-студию рядом с работой, всего в двух кварталах.
Но в этой усталости имелся и плюс – на душевные страдания меня тоже не хватало. Нет, иногда, конечно, накатывало так, что сердце щемило. Особенно в последние дни, точнее, ночи, когда Соболев перестал звонить. Иногда даже казалось, что всё бы отдала, лишь бы увидеть Вадима или услышать его голос. Но я научилась и с этим справляться. Полежишь так в темноте, погорюешь, поплачешь – и отпускает. Ну а днём даже и не вспоминалось почти. Когда голова занята кучей неотложных дел и срочных вопросов, когда боишься накосячить или не успеть, то как-то уже не до рефлексии.
– Энжи, детка, ты совсем себя загоняла. Нельзя так. Вредно для здоровья. И вообще, мы так редко видимся теперь. Да и потом, я же не зову тебя в клуб отрываться всю ночь. Давай культурно посидим в каком-нибудь хорошем, тихом месте. Отдохнём, пообщаемся, пропустим по коктейльчику, а? В «Дизайн баре», например. И близко, и спокойно, и твой любимый «Секс на пляже» там отличный. Ну, Энжи, давай? Ну, хоть на часок-другой? Или я сейчас позову всех наших, и мы всей толпой к тебе забуримся. Наши давно про тебя спрашивают…
Меня, конечно, тронуло его желание повидаться. Но вот это – «всей толпой забуримся» – оказалось самым весомым аргументом. Не хотелось мне ехать ни в какой «Дизайн Бар», но лучше выбрать меньшее зло.
– Ладно, через час буду там, – уступила я.
– Правильно! А то, знаешь ведь, от работы кони дохнут. Тем более от нелюбимой работы. А ты мне нужна живая.
А вот тут Киселёв ошибался. Несмотря на такой напряжённый режим, работать у Кравитца мне скорее нравилось, чем нет. Конечно, в «Иркутскнефть» я не мчалась с замиранием сердца, не стремилась всей душой, не впадала в эйфорию от скупой похвалы сухаря Олега. Здесь я просто делала свою работу, но делала, между прочим, на совесть. Притом что Олег грузил меня по полной программе и никаких поблажек не давал, хоть и считал, что я протеже Кравитца. В общем-то, так оно, наверное, и было.
А самого Германа Оттовича я видела редко, всего дважды и то мимоходом. Он, конечно, оба раза не преминул поинтересоваться, как мои дела, но вообще покровительство своё никак не демонстрировал. И хорошо, потому что излишняя опека – тоже груз. Меня и так Олег в первый же день спросил в лоб, кем я довожусь Кравитцу. Устроило ли Олега моё «просто знакомая» или нет – я не знаю, но больше он с такими вопросами не лез. Остальные в нашем отделе даже и не знали, откуда я взялась, и приняли вполне доброжелательно, однако сближаться с кем-либо я не торопилась. Хватило мне подруги Марины. И вообще, я пришла к выводу, что чем меньше знаешь людей, тем лучше о них думаешь.
А потребность в общении я по-прежнему восполняла только с Киселёвым. Он единственный знал, где я живу и работаю, и даже наведывался ко мне пару раз. Но с него я взяла клятву, что он об этом не расскажет ни-ко-му. Кстати, отец из него и правда пытался выудить мои координаты. Но это не из-за беспокойства за меня, нет. Это его желание всех и вся контролировать. Я поначалу хотела его помариновать в неведении, но решила – зачем? К тому же он всё равно нашёл бы меня. Так что позвонила сама и сказала всё, как есть:
– Не надо меня искать. И звонить мне не надо. Просто знай, что со мной всё в порядке. Я ушла, буду жить теперь самостоятельно.
– Как это – ушла? – не понял отец.
– Вот так. Ушла и всё. Я уже совершеннолетняя давно и имею полное право жить там, где хочу.
– Послушай, Лина. Я знаю, ты обиделась на меня. Да, я был не прав. Вадим мне всё рассказал. Ну… то, что ты ни при чём. И я тебя зря уволил. Ну, ошибся. Погорячился… Но это же не значит, что надо вот так всё бросить и уйти неизвестно куда. Кому и что ты докажешь? Только себе хуже сделаешь.
– Я никому ничего и не собиралась доказывать.
– Тогда возвращайся. Если хочешь, я опять тебя возьму к себе. А если не хочешь работать у меня – договорюсь, чтобы…
– Я не вернусь. Не пытайся меня убедить, только время зря потеряешь. Я хочу и буду жить одна.
– И на какие шиши ты собралась жить одна? – начал закипать отец. – Или думаешь, что я опять буду тебе деньги на карту переводить? Нет, не буду.
– И не надо. Сама заработаю.
– Где? Кем? – усмехнулся отец. – Кто тебя возьмёт?
– Ну, кто-нибудь возьмёт.
– Ясно. Хочешь, как мать твоя… найти какого-нибудь богатенького дурака, чтоб содержал… Ну-ну… Ладно, я умываю руки. Я сделал всё, что мог.
Иногда мне очень хотелось рассказать отцу, где я теперь работаю, но пока не время.
В «Дизайн Бар» я подъехала с небольшим опозданием. Ну, ладно, прилично я, конечно, опоздала. Минут на сорок. Но Киселёв сам виноват – кто же так звонит с бухты-барахты и выдёргивает? Я только волосы почти час сушила и укладывала. И это я ещё краситься не стала, потому что время поджимало. А то бы он меня точно не дождался.