Одна, но пагубная страсть
Шрифт:
— Фуфло. — Забавно, что он употребил именно это выражение.
— Да? — подняла я голову от книги. И добавила удовлетворенно:
— Значит, все сходится.
— Что сходится? — нахмурился он.
— Ты знаешь, что Алина Сергеевна вчера уехала в Ригу? Вроде бы в какую-то клинику.
— Нет, не знаю. И что?
— Давай пофантазируем. Допустим, живет на свете человек, вроде бы неплохо живет, и вдруг выясняется, что он смертельно болен. Лежит на больничной койке, ждет подтверждения диагноза, как приговора, а муж в это время веселится с любовницей. Врач сказала, Алина Сергеевна очень сильная женщина. Так, наверное, и есть. Обычно человеку выжить помогает любовь, она принуждает его бороться.
— И она застрелила мужа? — нахмурился Матвей.
— Думаю, что да. Убеждена, что она. Может, Павлов доверился Лебедеву, и от него Алина узнала, что он собирается сбежать с любовницей, он ведь хапнул большие деньги и оставаться здесь счел для себя опасным. Деньги, скорее всего, он держал при себе. Поэтому я считаю, что убила его жена. Если бы Лебедев, то деньги бы забрал он, и наша история стала бы иной. Алина Сергеевна убила мужа и получила деньги. Но это было далеко не все. Возможно, Лебедев ее шантажировал, о чем-то догадываясь. К тому же были еще и дяди от криминала, которых наверняка заинтересовал вопрос, куда исчезли денежки. И тогда появляется на свет этот диск, который вдова якобы нашла в тайнике мужа. Она передает его брату, не забыв проболтаться об этом Лебедеву. Уверена, она еще кому-то шепнула о диске, и слух пошел гулять по городу, пока не достиг нужных ушей. Ей необходимо было время, чтобы покинуть страну. Надеюсь, она все-таки не желала брату зла. Расчет прост: Лебедев, украв диск, потратит какое-то время на то, чтобы в нем разобраться. Вряд ли он с компьютером раньше имел дело, а довериться кому-то поостережется. Если вдруг объявятся господа бандиты, они пойдут по ложному следу. Все заняты поисками диска, а значит, у нее есть время. Но Дима решил схитрить, и в результате все пошло наперекосяк. Когда мы у нее появились, она сообразила, что как только мы выйдем на Лебедева.., дальше понятно. Я позвонила ей, и она среагировала моментально. Предложила ему встретиться, а то, что такое место для встречи выбрала, объяснила стремлением соблюдать осторожность. И дядя сгорел в машине. Похоронив брата, вдова уехала в неизвестном направлении, и еще вопрос, смогут ли менты доказать ее причастность ко всему этому. Доказательством могли бы быть деньги. Они наверняка при ней, только вот у меня нет уверенности, что сама вдова сейчас следует в Ригу.
— Да-а, — протянул Матвей, глядя на меня с каким-то странным выражением на физиономии. — У тебя потрясающая фантазия. Ты где учишься?
— На юридическом, — буркнула я. — Буду таких, как ты, в тюрьму сажать.
Ленка нервно кашлянула, а Матвей продолжил:
— С выбором профессии ты, пожалуй, поторопилась, ты же авантюристка до мозга костей.
— Она на инязе учится, — все-таки встряла Ленка, с беспокойством глядя на Матвея.
— Меня не интересуют деньги, — помедлив, сказал он с той особой интонацией, которую так любит папа, когда пытается мне втолковать, что надо избегать поспешных решений. Меня это ужас как разозлило, и я ответила, наплевав на осторожность:
— Я верю. Тебя беспокоило другое: не завалялся ли у Павлова компромат на тебя. Что-то такое, что не пристало иметь в прошлом порядочному бизнесмену. Ты так переживал по этому поводу, что решил проверить свои догадки лично, чтобы, упаси боже, кто-нибудь не узнал. И для начала познакомился с Наташкой, чтобы заручиться ее поддержкой. Я права, Александр Максимович?
— Права, — пожал он плечами. — Расхожее мнение, что блондинки дуры, давно пора сдавать в архив.
— Ну вот и отлично, во всем разобрались. Буду
Матвей поднялся и направился к двери, но возле меня остановился.
— Деньги у тебя, — усмехнулся он, но усмехался без злости или сарказма, а скорее грустно. — Я не знаю, как ты это провернула, но они у тебя. Я даже догадываюсь где: в сарайчике зарыты на Наташкиной даче.
— Ты за нами следил, — ахнула я.
— Я не следил, а приглядывал, опасаясь, что вы сделаете глупость или, того хуже, головы лишитесь. Я рад, что ты их получила. Чувство победы и все такое… Только, знаешь, к сожалению, деньги в жизни не главное. Когда-то я думал, как и ты. Потом поумнел. Но многое поправить уже было нельзя.
— С проповедями лучше в церковь, — хмыкнула я. — Проваливай.
Он вздохнул, глядя мне в глаза, и направился к двери, но на пороге все-таки задержался.
— Когда успокоишься.., в общем, позвони мне. Я буду ждать.
— Не дождешься, — ответила я.
— Я могу ждать долго, — мягко сказал он. — Даже если такое желание у тебя возникнет через год или два, все равно позвони. Договорились?
— Ты уйдешь наконец? — возмутилась я.
И он ушел.
— Катенька, — посидев в молчании, позвала Ленка, — а как же наши денежки? Перепрятывать поедем?
— Да ну их! — отмахнулась я.
А потом позвонила Наташка и велела срочно ее забирать из больницы, потому что лежать там у нее больше нет никаких сил, тем более что все детективы ею уже прочитаны, а она худо-бедно может передвигаться на костылях.
Мы бросились за билетом на самолет и на следующий день уже мчались в Геленджик. Наташку из больницы забрали и перед обратным рейсом успели искупаться в море. По дороге у нас было достаточно времени, чтобы подробнейшим образом все рассказать подруге. Наташка скакала на костылях, а я готова была ее на руках носить. А еще я чувствовала себя ужасно виноватой, оттого что хоть на мгновение могла усомниться в подруге.
К тому моменту, когда мы вернулись, дядя Юра вышел из запоя, но, узнав, что мы летали на юг, ворчать не стал, даже наоборот, похвалил, что мы о подруге заботимся. На машине Наташкиных родителей мы поехали на дачу, и у меня был двойной праздник. Во-первых, я предвкушала восторг, с которым Наташка увидит наши денежки, а во-вторых, я была за рулем, потому что подруга по инвалидности расположилась вместе с костылями сзади.
Устроив Наташку на террасе, мы вначале полезли под крыльцо, а потом уединились в сарайчике и вскоре торжественно разложили на столе наши денежки. Вместе с теми, что мы прихватили у Димы, получился миллион двести семьдесят пять тысяч. Ленка, пересчитывая пачки, дважды пила капли и время от времени бормотала:
— Ой, мамочка, я сейчас умру.
Потом мы сидели и пялились на стол, пока Наташка вдруг не заревела. Мы-то думали, она плачет от счастья, но все оказалось хуже некуда.
— И что мне теперь делать? — запричитала она. — Вот я мечтала, как буду работать, потом выйду замуж за хорошего парня, и мы будем работать вместе. И к тридцати пяти годам заработаем миллион. А теперь он лежит на столе… Вы лишили меня мечты.
— Наташка, — заволновалась я, — ты же мечтала о миллионе. И вот он, миллион.
— Ага. Я же мечтала его заработать, а не стырить. Почувствуйте разницу. И что мне теперь делать, раз он у меня уже есть? По салонам красоты болтаться с собакой под мышкой, точно я дура безмозглая? Нет уж, спасибо. Знаете что, забирайте его себе. А я уж как-нибудь сама. В конце концов, это вы здесь мучились, а я в Геленджике полеживала без всякой общей пользы.
— А нам куда столько денег? — возмутилась я.
— Ну.., не знаю. Подумайте.
— Чего думать-то? Купить я на них ничего не смогу. Что я предкам скажу?