Одна ночь соблазна
Шрифт:
У Бекки отвисла челюсть.
— Ты невозможен! — Она сделала шаг к Алеку. — Прекрати все выворачивать наизнанку, как будто это я сделала что-то дурное, только бы не рассказывать мне, что действительно произошло!
— Ева дурная женщина. И я временами был дурным человеком, но сейчас все это кончено. Я не собираюсь пресмыкаться, и ты должна принять мои извинения, если хочешь, чтобы мы были вместе.
Бекки пораженно смотрела на Алека, потом покачала головой и вышла из комнаты.
Да, невеселое положение.
Каким-то чудом ему повезло. Бекки слышала недостаточно,
К несчастью, в течение следующих двух дней он обнаружил, что если не заговорит, не выложит все до конца, то также рискует потерять ее. Он даже не был уверен, что их помолвка еще остается в силе, и, честно говоря, боялся спросить.
С каждым часом, пока Алек размышлял, что теперь делать, и пока его растерянные мысли носились все по тому же замкнутому кругу — «да… нет… расскажи ей… держи рот на замке», — он чувствовал, как ускользает между пальцев возникшая между ними душевная близость.
В последние часы перед балом у графини Ливен они жили под одной крышей как чужие люди. Это было ужасно. Если все пойдет по плану, то скоро, может быть, через несколько дней, он передаст ей дорогой ее сердцу Толбот-Холл, и что дальше? Вот над чем думал Алек, закончив одеваться к балу и одиноко вышагивая по гардеробной.
Вскоре Алек уже пробирался сквозь толпу бального зала в компании Форта и Драксингера. Четверка законодателей моды превратилась на сегодня в трио. Рашфорд лежал с головной болью, которая не оставляла его после вчерашней невоздержанности в питье.
Сотни мерцающих свечей блестели в великолепной люстре обширного зала приемов, где графиня Ливен, жена русского посла и хозяйка модного салона, давала один из своих неподражаемых балов.
Вдоль светло-зеленых стен выстроились белые колонны. В стекле сводчатых окон отражались бесчисленные огни. Над залом нависала галерея, где размещались музыканты, развлекавшие весьма привередливое собрание. Головы с плюмажами покачивались в такт мелодии. Драгоценности сверкали на благородных шеях, в ушах, на пальцах. Танцующие размеренно двигались в элегантных фигурах контрданса. Платья дам казались изысканным букетом бледно-розовых, белых, светло-желтых, зеленых и сиреневых цветов. Среди их партнеров мелькали офицерские мундиры, но большинство были одеты, как Алек, хотя, возможно, и не столь модно. В конце концов, он — Алек Найт.
Элегантным жестом заложив за спину руки в белых перчатках, Алек в безупречном черном фраке, белой шелковой рубашке и парчовом жилете прогуливался по бальному залу в компании друзей. Кивая то одному, то другому, он приветствовал своих светских знакомых.
— Я все же не понимаю, отчего ты бросился сломя голову из павильона? — с возмущением ворчал Драксингер. — Оставил нас без предупреждения, а мы как дураки стояли и думали, куда тебя понесло. Дьявольски глупый вид у нас был.
— Ты странно себя ведешь в последнее время, Алек. С тобой точно все в порядке?
— Все отлично, Форт, — пробормотал Алек, думая о четверке казаков, которых он видел снаружи. Те окружали пышный экипаж Куркова.
— Дрэкс, смотри! — произнес Форт с лукавой улыбкой и кивнул на буфет с угощением. — Там леди Парфения.
Граф замер на месте, потом внезапно изобразил скучающую мину. С безразличным видом поднял монокль и с безопасного расстояния направил его на дочь Уэстленда.
— О Боже, ну и нос!
— Точно! — пробормотал Алек.
— Твои уколы нас насторожили, ты, Дрэкси, явно палку перегнул, — с пафосом продекламировал Форт и, криво усмехаясь, переглянулся с Алеком.
— Ах, оставьте меня в покое, — раздраженно отмахнулся от них Дрэкс.
Друзья фыркнули и продолжили путь. Добравшись до хозяина, графа Ливена, они высказали ему свои приветствия.
— А, лорд Алек! Я слышал, вы теперь снова выигрываете, — негромко проговорил толстяк граф, когда они обменивались рукопожатиями. — Кстати, вы слышали? Мое предсказание сбылось. Курков стал вигом.
— Прекрасная работа, сэр, прекрасная! — с чувством отвечал Алек. — Вы выиграли для меня двадцать фунтов. Когда вернемся в Лондон, с меня выпивка.
Они посмеялись.
Гм-м-м, размышлял Алек, пока друзья продолжили променад по залу. Если Ливен угадал результат первого пари — виги или тори, — то вдруг он прав и относительно второго? Ставки делались на английскую невесту против русского импорта. Ливен утверждал, что Курков выберет первый вариант. Возможно, он станет искать союза с семействами вигов.
Вдруг Алек посмотрел на Парфению Уэстленд. Она обмахивалась веером, и под его защитой взволнованно разговаривала с другой девушкой, но ее взор неотступно следовал за кем-то в зале. Алек нахмурился и проследил, куда смотрит леди Парфения.
Опять Курков. Проклятие!
Сердце Алека заколотилось, как барабан дикаря, когда он нашел в зале своего врага. Курков был в полной военной форме, с лентой и в эполетах. Алек скривил губы, предположив, что все это время прославленный русский воитель ухаживал за дочерью Уэстленда. Надо не упускать из виду такую возможность. Алек лишь надеялся, что ледяная натура Парфении устоит перед натиском такого грозного поклонника. Она из тех, кто способен выйти замуж, чтобы угодить отцу, а Уэстленду, без сомнения, понравится идея заполучить зятя, который вырос вместе с русским императором и способен оказать партии значительные услуги.
Что ж, думал Алек, конечно, старик Уэстленд может считать его самого и его друзей компанией никудышных бездельников, но едва ли герцог стал бы благосклонно смотреть на Куркова как на будущего зятя, знай он об убийстве на пустоши, об угрозах изнасиловать Бекки, не говоря уж о гареме из крепостных девушек, которые, как хвастался сам Курков, все прошли его жестокую выучку.
Надо что-то делать.
Алек отвел Форта в сторону. Дрэкс тем временем разговаривал с некоей леди, чья мощная грудь грозила вырваться из тесных уз корсажа. Алек бросил на них быстрый взгляд и зашептал приятелю в самое ухо: