Одна в Америке
Шрифт:
Ирине было немного странно слышать такие подробности о доходах, но Керри, похоже, счёл этот момент очень важным.
– Энджел исполнилось шестнадцать, – продолжал он. – Она пойдет в десятый класс. Должен тебе сразу признаться, что мы – очень строгая религиозная семья. Грэйс и я ходим в церковь по четвергам и воскресеньям, а Энджел присоединяется к нам в выходной день. У нас очень суровые правила, что в принципе нетипично для средней американской семьи. Да и вообще, мы – «со странностями». Во-первых, как ты, должно быть, заметила, у нас нет телевизора. Мы с Грэйс считаем, что телевидение – это большое зло. И всё, что оно несёт, это…
Тут Керри произнёс слово, которое Ирина слышала впервые. Она прервала его и попросила объяснить, что оно означает.
Керри усмехнулся и стал приводить различные примеры.
Поняв наконец, что он хотел сказать, будто телевидение – всего лишь способ растления подростков, Ирина вспыхнула от внезапно нахлынувшего стыда.
Внимательно посмотрев девушке в глаза и кивнув, как бы показывая своё одобрение, Керри продолжил:
– Так вот, мы решили отказаться от телевидения совсем. Кроме того, мы запрещаем нашим детям слушать современную музыку. Исключения, конечно, бывают, но прежде чем Энджел или Кейт будут что-то слушать, они должны отдать свои записи на рецензию мне. Теперь это также касается и тебя. Ты – такая же дочь для нас, как и девочки. Относиться к тебе мы будем точно так же, как к ним. Кроме того, мы запрещаем нашим дочерям посещать дискотеки. Всё по той же причине – преждевременное взросление и разврат. Мы также очень пристально изучаем друзей Энджел. Ей разрешено общаться далеко не со всеми жителями Бьютт-Фолса.
Последние слова Керри произнёс нарочито строго. И вдруг, переменив тон, спросил:
– Кстати, ты знаешь, что в нашем городке проживает около пятисот человек, а в школе, в которой вы с Энджел будете учиться, – около ста учеников.
– Сколько? – вырвалось у Ирины.
–Да, да, всего сто человек, – засмеялся Керри. – Насколько я знаю, в двенадцатый выпускной класс в этом году пойдёт восемнадцать ребят, включая тебя и ещё двух студентов по обмену из Испании.
Ирина не ожидала услышать такую новость. В её родной школе выпускных классов было целых пять, а в каждом из классов училось по тридцать учеников. А теперь ей, единственной золотой медалистке одной из лучших гимназий родного города, предстояло учиться в крошечной сельской школе…
Вот тебе и повезло! Она ведь уже в институт поступила, чтобы от одноклассников не отстать! И после года в Америке мечтала сдать экзамены за первый курс! А тут…
– Да не расстраивайся ты так, – будто прочитав её мысли, сказал Керри. – Маленькая школа – это значит все друг друга знают, значит проблем меньше. Энджел вон всё нравится!
Не успел он упомянуть имя дочери, как входная дверь с шумом распахнулась и на пороге появилось знакомое улыбающееся лицо.
– Привет! – радостно воскликнула Энджел. – А мы уж думали, ты никогда не проснёшься!
– Привет, – улыбнулась Ирина в ответ.
– А мы тут немного поговорили о нашей жизни в Бьютт-Фолсе, – вставил Керри. – Похоже, Ирина осваивается с языком и мужской тембр голоса уже перестаёт быть для неё проблемой.
– Правда? – равнодушно бросила Грэйс. – Рада слышать. Если ты голодна, Ирина, то всегда можешь сделать себе сэндвич с арахисовой пастой или разогреть остатки еды от ужина, – говорила она без смены интонации, без остановки, направляясь, судя по всему, в ванную.
– Спасибо, я не хочу есть, – сказала Ирина.
– Ну, тогда пошли немного поболтаем, – позвала в свою комнату Энджел.
Ирина с любопытством направилась за своей новой сестрой.
Захлопнув дверь, новоиспечённая сестрёнка плюхнулась на кровать прямо в спортивном костюме и кроссовках. Ирина с удивлением смотрела на её действия, стараясь выглядеть не слишком шокированной.
– Садись, – указала та на кровать, будто и не заметив смущения гостьи.
Чувствуя себя неловко, Ирина всё же присела рядом – ведь всё равно сесть больше было некуда.
– Как я рада, что теперь нас будет двое, – затрещала Энджел счастливым голоском.
Судя по всему, она была очень жизнерадостным человеком, и улыбка сопровождала её постоянно, в отличие от Грэйс, которая, как успела заметить Ирина, улыбалась крайне редко.
– Знаешь, в нашей семье довольно странные правила. Папа наверняка тебе уже о них рассказал: и про телевизор, и про музыку, и про дискотеки… Но теперь я надеюсь, что с твоим приездом они хоть немного смягчат свои требования.
– Не смягчат, – поспешила разочаровать её Ирина. – Керри первым делом рассказал именно об этих правилах и чётко дал понять, что их выполнение он будет требовать и от меня.
– Правда? – расстроилась Энджел. – А я-то надеялась… Хоть на музыку… Надо же тебе изучать американскую жизнь. Культуру. Ну, ладно, посмотрим. Кстати, о музыке. Тебе нравится «Битлз»?
Вопрос прозвучал неожиданно. Это была одна из немногих музыкальных групп, название которой Ирина хорошо знала. Да и не только название. В школе они даже учили наизусть несколько песен на уроках английского. Поэтому заслышав знакомое слово, Ирина испытала почти что ликование.
– Да, очень, – воскликнула она с необыкновенным оживлением.
– Неужели? Здорово! С нами по соседству живёт Эйприл. Она будет учиться с тобой в одном классе. И она просто помешана на «Битлз»! Завтра зайдём к ней в гости! Она будет рада встретиться с фанаткой своей обожаемой группы.
Они поболтали ещё с полчаса. Потом в комнату заглянул Керри и сказал, что пора ложиться.
Ирина снова оказалась в своей комнатёнке. Мысли роем кружили в её голове. Спать не хотелось. То и дело перед глазами вспыхивали образы, слышались слова то Керри, то Энджел. Впечатлений было через край.
«Религиозная семья, – думала Ирина. – Но не до такой же степени, чтобы запрещать детям смотреть телевизор? Или что, у них в Америке один разврат показывают?»
Она вспомнила родное телевидение. Фильмы, которые так любила, передачи… И тут её словно обожгло: Тальков!
Несколько месяцев назад она случайно зашла в зал, когда по телевизору показывали концерт. Взглянув на экран, она уже не смогла оторваться. Мужчина лет тридцати пел: «Чистые пруды – застенчивые ивы, как девчонки, смолкли у воды…»