Однажды ты пожалеешь
Шрифт:
– За то, что вступился за меня в бассейне, конечно.
– Это ерунда, – скроил он гримасу, как будто это и впрямь сущие мелочи. – Как там Чепа? Не достает тебя больше?
– Нет, – покачала я головой. – Он вообще всю неделю в школу не ходит.
– А остальные?
– Тоже не трогают.
Он удовлетворенно кивнул. Бросил на меня украдкой взгляд, быстрый, мимолетный, однако такой говорящий… Я, может, и не спец в таких вещах, но тут не ошибешься. Он сам был смущен! Причем не меньше, чем я. Смущен, растерян, взволнован… Но почему?
И
– А у тебя уютно тут. Даже телевизор есть, – сказала я лишь бы что-нибудь сказать, чтобы хоть чуть-чуть снять эту неловкость.
Он не ответил, только вновь придавил меня своим взглядом. Несколько долгих секунд мы оба молчали. То есть я пыталась придумать, что ещё сказать, но тщетно. Спрашивать же про те его угрозы сейчас казалось совершенно неуместно.
– Ну ладно, пора мне, – не выдержала я напряжения. – Выздоравливай.
Однако не успела я дойти и до двери, как он позвал меня:
– Даша…
Я обернулась. Он так пронзительно сейчас смотрел, словно всей душой просил о чем-то. У меня аж дрогнуло в груди.
– Не уходи. Пожалуйста... Мне надо тебе кое-что сказать...
37.
Даша
В палате вдруг стало нечем дышать. Такое со мной случается в момент сильного волнения. И сейчас, похоже, именно такой момент. Сердце тяжело и гулко стучало в ушах, качая кровь как бешеное. В горле вмиг пересохло, а язык стал как наждачка. Попить бы!
На тумбочке рядом с кроватью стояли непочатая бутылка минералки и коробка апельсинового сока. Но будет выглядеть очень странно, если я это попью… У меня вырвался тихий нервный смешок. Но, тут же смутившись, я скроила серьезное лицо и сделала несколько шагов назад.
Исаев кивком указал на стул у окна. Я послушно уселась, сложив руки на колени.
– Давай поближе, – попросил он и грустно усмехнулся: – Не бойся, не трону.
Я придвинула стул почти вплотную к кровати. Сейчас я его и не боялась. Нервничала – да, волновалась – ещё как, но страха не было. По правде говоря, происходящее мне вообще казалось почти нереальным – мы разговариваем с Исаевым без всякой вражды, так, будто ничего не происходило. Так, как общаются обычные люди. С ума сойти просто!
А если совсем-совсем начистоту, то было даже что-то очень пронзительное в эту минуту, отчего у меня даже защипало в глазах. Наверное, потому что он смотрел на меня так, словно ему больно…
– Я хотел у тебя попросить прощения, – наконец произнес он. И замолк, прожигая меня взглядом.
И всё? Просить прощения – это, конечно, замечательно, но мало… после всего мне – чертовски мало. Давай же, ну! Объясни всё. Иначе я сойду с ума. Вслух я, конечно, этого не сказала, но попробовала закинуть шар:
– За то, что было в гардеробе? Ты понял, что я ни при чем?
Хотя бы узнать, в чём ни при чем…
На миг в его лице промелькнуло сомнение или озадаченность. Но потом он кивнул:
–
– Что? Видео? Какое?
– Где мой отец с Вероникой.
– Это то, что записал Ярик? – догадалась я.
– Ну да, – хмыкнул Исаев, как мне показалось, зло. – Где он, кстати? Что-то давно его не было. Аж почти сутки.
Мне не особо понравилось, что он так язвит. Ярик всё-таки для него старается, много хорошего ему сделал. Но тут ни с того ни с сего всплыли слова Черемисиной про мой телефон. Да ну! Не может быть такого, упрямо подумала я. Однако в груди против воли засвербело ещё больше.
– Ярика отправили на олимпиаду по математике. А почему ты решил, что то видео отправила я?
Исаев взглянул на меня и вновь смутился. Таким он мне нравился гораздо больше, чем злым и колючим – каким он сразу же становился, когда речь заходила про Ярика.
– Так оно было отправлено с твоего телефона.
– Что?
Мне показалось, что я ослышалась, но Исаев повторил:
– С твоего, говорю, телефона оно было отправлено. Ты прости, конечно, что я сорвался на тебе. Наговорил всякого… Извини. Но что я мог подумать? Ну и перепугался за мать ещё... Но всё равно я не должен был так...
– С моего телефона? – вновь переспросила я ошеломленно. – Но это невозможно!
– Я потом перезвонил на тот номер, с которого прилетел видос. Перезвонил с телефона Рыжего. И ответила ты.
На несколько секунд повисла пауза. Да, было такое недавно – кто-то позвонил и сбросил, как раз накануне нашей стычки в гардеробе. Тогда я не обратила внимания – мало ли кто это, решила, что ошиблись номером, а вот сейчас припомнила.
– Но я этого не делала! У меня даже нет этого видео. И не было! Нет, я не понимаю, как это вообще возможно…
– Да что тут непонятного? Даш, ну всё же ясно. Если это не ты, то кто ещё? – Исаев смотрел на меня с сожалением.
Ярик? Под ребрами едко зажгло, как будто там разлилась кислота. С одной стороны, мне отчаянно не хотелось в это верить. Да как? Если он – единственный, кто тысячу раз меня поддерживал, кто всячески мне помогал, кто стал самым близким другом и кому я доверяла, как себе. А с другой, Исаев прав – если не я, то кто?
– Ярик? – почему-то шепотом спросила я. – Но зачем ему это?
– О-о, – он отвел взгляд к окну и усмехнулся. – Я бы сам хотел понять, зачем ему это… и всё остальное.
– Какое – остальное?
Мне сделалось дурно. Если это так, если это действительно Ярик с моего телефона каким-то образом отправил видео маме Исаева – то это же дикий ужас. Это просто за гранью моего понимания. Но было ещё и какое-то остальное?
Исаев заметно помрачнел. Ответил он не сразу.
– Я не могу тебе этого сказать, извини. Просто знай, я не хотел тебя обижать. Никогда этого не хотел. Просто я… – он осекся, сглотнул. Посмотрел на меня виновато. – Ты прости меня, Даша, за всё, что тебе сделал плохого. За тепличку прости, за всё…