Однажды в Прибалтике. Неспокойные времена
Шрифт:
– Никто не сможет работать лучше меня, - повторяла она, обычно пристраиваясь рядом с Фаиной на рампе. Закуривая, пускала дым в потолок и убежденно продолжала, - я буду вам помогать, рассказывать все, что здесь происходит. Не пожалеете.
– Мне это не нужно.
– Вы даже не представляете, что делается за вашей спиной.
– Не выношу сплетен, - пыталась отбиться Фаина.
– Я просто желаю помочь. У нас ужасные люди… им палец в рот не клади. А что вытворяют—то!
– Не волнуйтесь за них.
– Мы с вами такие дела сможем тут закрутить!
Было
– Не передумали?
– каждый раз, пробегая мимо, напоминала она, - я столько секретов могла бы вам сообщить.
– Поведайте лучше заведующей, - равнодушно произносила Фаина.
– Пожалуйста, без обид.
– Как можете говорить подобное…
Ира махала руками, давая понять, что она не в претензии. Фаина хорошо понимала, что в женском коллективе всегда разносятся сплетни, находятся недовольные… И возникают отдельные группы, враждующие друг с другом.
Продавщица колбасного отдела Аннушка, например, не имела близких подруг. Она была остра на язык. Не всем это нравилось и иногда ее «остроумные» высказывания заканчивались скандалами.
Таня Пэн постоянно жевала колбасу и безраздельно властвовала над вверенным ей персоналом. Заведующая Вия не спускала с хозяйки глаз, стараясь предугадать малейшее желание той.
…В последнее время Фаина стала беспокойно спать по ночам. Сон перестал приносить полноценный отдых, как было раньше.
Привстав, она подалась к окну, чтобы его приоткрыть, но в этот момент, как нарочно, гроза возвратилась и молния, перечеркнув темное небо, полыхнула совсем рядом с домом. Фаина инстинктивно зажмурилась. Через секунду послышались мощные раскаты грома и сильные струи дождя яростно застучали по стеклу.
– Скорей бы все это кончилось. Возможно, из-за жары я чувствую себя плохо, - подумала она, вновь ощущая сильное желание что—нибудь пожевать. На этот раз захотелось сладенького.
– Последний же раз, - поколебавшись, достала с полки варенье из вишни.
Задумалась, подперев руками подбородок. Тот час же вспомнились другие случаи, ночного пиршества.
Открыв холодильник, еще раз внимательно изучила его содержимое.
– На такой жаре это скоро протухнет, - решила она, доставая большой кусок ливерной колбасы.
Постояла минуту, борясь с собой.
– Ну и пусть протухает! Какое мне дело до этого!
Прислушалась. Гроза вновь отступила. Слегка приоткрыв окно, жадно втянула ноздрями прохладный воздух. На улице в этот час царила полная тишина. С поникших листьев березы, растущей напротив, стекали мелкие капли, блестел асфальт, как будто бы его чисто вымыли, где—то неподалеку загудела машина.
– Кому—то рано вставать на работу, - поняла она и порадовалась, что может позволить себе поваляться в постели.
– Пойду полежу, - решила она и двинулась было в комнату, но на полдороге остановилась.
– А
– мелькнула трусливая мысль. Уж очень был нехороший сон. Вдруг возвратится опять?
Фаина тяжело опустилась на табурет. Задумалась, вспоминая приснившейся южный город, где прошло ее детство.
… Она обожала свой Пятигорск, считая его самым лучшим местом на земле. Еще бы! Его окружала гора Машук, та самая, где был убит на дуэли великий русский поэт Лермонтов.
Приезжие, лечившиеся в многочисленных санаториях, вечно толпились у минеральных источников, отпивая из специальных кружечек по маленькому глоточку. Фаина же залпом опустошала стакан и набрав в термос воды, обязательно поднималась вверх по пологой горе полюбоваться скульптурой орла, расправившего крылья над поверженной змеей.
Здесь постоянно царило столпотворение. Фотографы охотно снимали желающих, неплохо зарабатывая при этом. Постояв возле орла, Фаина отправлялась домой. Она жила с бабушкой и ее сестрой тетей Асей, которые воспитывали ее с семи месяцев. Их, и только их, она считала своей настоящей семьей.
С тех пор прошло много лет, но город до сих пор иногда снился ей. Небольшая улочка, неподалеку от центра, и дом, в котором всегда было так уютно и хорошо. В нем имелся огромный прохладный погреб, куда вела добротная деревянная лестница и где на полках хранились запасы на зиму. Тетя Ася делала умопомрачительную икру из баклажан. Их тогда называли синенькими. Во время войны бабушка с тетей отсиживались в подвале, спасаясь от бомбежек.
А на углу старая согбенная армянка продавала семечки. По вечерам она медленно ковыляла на свое «рабочее» место, принося с собой небольшую низкую табуретку. Садилась и прямо на землю ставила таз, наполненный отборными семечками. Они были необычайно вкусные, толстенькие и никогда не горелые.
Армянка не жадничала и всегда доверху наполняла стакан.
– Сейчас таких уже нет, - вздохнула Фаина предаваясь приятным воспоминаниям.
– У нас в супермаркетах в ходу китайские семечки безо всякого вкуса и очень часто отдающие гнильцой. Никому не приходит в голову делать бизнес на семечках.
Махнув рукой, налила себе третью чашку чая. Было так уютно сидеть здесь на кухне. Вокруг стояла сонная тишина. Сделав глоток, вновь погрузилась в воспоминания.
Ее счастливое детство в Пятигорске продолжалось ровно восемь лет. А затем…
Нет, этой ночью не стоит ворошить неприятные сцены из прошлого. Пусть будет только хорошее в этот час!
Бабушка работала в ателье. Она прекрасно шила и имела массу заказчиц в городе. В большой комнате всегда стоял манекен. Напротив окна красовалась старинная швейная машинка «Зингер». Склонившись над, ней бабушка создавала удивительные платья, костюмы, а тетя Ася в это время колдовала на кухне.
Она заведовала главной аптекой в городе. Фаина любила приходить к ней на работу, а также частенько наведывалась в ателье. Они нередко гуляли с тетей Асей в Цветнике, по вечерам там играл оркестр. Было весело.