Однажды вечером (сборник)
Шрифт:
– Животных договорились оставить в покое. Они, кстати, редко вступают в половой контакт ради удовольствия. У них инстинкт продолжения рода прочно связан с бурными ощущениями сакрального момента.
– А фригидные собаки, волчицы, слонихи, жирафихи, ослицы, львицы существуют?
– Никогда не задавался вопросом. Инка, у тебя сколько мужиков было?
– Где?
– Ну… – слегка растерялся Борис, – там, сама знаешь… Инночка, кроме мужа, суслика, или… как его… луговой собачки, у тебя других не было?
– Чтобы понять, что перец горек, не обязательно
Но Борис улыбнулся и тихо пробормотал:
– Перебор шампанского. Хватило бы и стакана. Чудна жизнь: бывший супружник ей лапши навешал, но для моего же удовольствия.
– Что ты бормочешь?
– Инночка! – повысил голос Борис, навалился на стол и взял ее руки в свои ладони. – Я люблю тебя! Безумно! Навсегда! Твои тревоги, комплексы, заморочки не имеют никакого значения. Главное, чтобы мы были вместе.
Не отпуская рук Инны, Борис поднялся и, огибая столик, двигался к дивану, на котором она сидела.
– Ты изумительная, неповторимая, парадоксальная, чертовски привлекательная…
– Перебарщиваешь.
– Ничуть. Последние полчаса я с трудом заставляю себя не пялиться на твою обнаженную грудь.
Инна выдернула руки. О, ужас! В самом деле: полы халата разъехались, грудь нараспашку. И при этом Инна рассказывает о своей фригидности! Напрашивается на сочувствие.
Халат – одежда примитивная, запахивающаяся. Одна пола заходит на другую. Левая на правую или правая на левую? Инна яростно сражалась с халатом, пока Борис не пресек ее трепыхания, не обнял.
– Спокойно! Все хорошо. Тебе не противны мои руки?
– Да. Нет, – поправилась Инна. – Не противны… совершенно… даже напротив…
– Отлично.
– Я не хотела тебя соблазнять!
– О! Подобное удовольствие даже в мечтах не виделось. Тебе приятно, тепло?
– Тепло. Уф, как глупо получилось!
– Не бери в голову. Получилось замечательно.
– У тебя родинка на шее. Никогда не замечала.
– И еще одна на животе. Хочешь посмотреть?
– Не хочу. То, что мне приятно и уютно в твоих объятиях, еще ничего не значит и не меняет.
– Кто бы спорил. Инка, я поцелую твою грудь? Тихонько-тихонько. Пожалуйста! Я так давно этого хочу, а последние минуты просто умираю. Я легонько… вот так…
* * *
Инна всегда любила утренние пробуждения. Впереди был день с интересными занятиями, книгами, встречами. Выйдя замуж, Инна очень скоро поняла: встанешь раньше мужа, избежишь мучительного акта близости. Теперь же, впервые в жизни, проснувшись, она остро пожалела, что ночь короткая, что наступил день с заботами и хлопотами, с обязанностями и проблемами. Послать бы к черту все обязанности и заботы. Остаток жизни провести с мужчиной, с которым переплелась руками и ногами, чьи ровные удары сердца слышишь, и они заставляют твое сердце биться в унисон. Не сходить бы с этого кожаного дивана, хотя голое тело, много раз за ночь покрывавшееся испариной, липнет к обивке, а единственным постельным бельем служит ее, Инны, банный халат.
Можно прочитать
Размышления Инны прервал голос Ксюши:
– Папа, я проснулась! Папа, иду к тебе!
– Стой! – закричала Инна, вскочив. – Подожди, Ксюшенька! Борька, просыпайся!
Она потянула за свой халат с неожиданной силой, Борис свалился на пол.
– Что? Где? Во сколько? Тарифы завышены, – спросонья бормотал он.
– Быстро одеваемся! – пнула его ногой Инна. – Ксюша идет.
– Ага, сейчас! – вскочил и засуетился Борис.
– Помоги мне, – попросила Инна, которая никак не могла попасть в рукава халата, вывернувшегося за ночь невероятным образом.
Только одели Инну, как дверь стала медленно распахиваться.
– Трусы? Где мои трусы? – вновь рухнул на четвереньки Борис.
– Штаны, брюки надень, – велела Инна и загородила его спиной, – про трусы забудь. Скорее!
Ксюша зашла в комнату, следом вбежал Шустрик. В отличие от девочки, кота ничто не удивило, он привычно принялся тереться и ластиться.
– Тетя Инна? Папа? А что вы тут делали?
Инна услышала, как вскрикнул Боря, прищемив замком молнии нежный и возбужденный участок тела.
– Мы тут… – быстро заговорила Инна, – …играли. Да, играли немного, то есть мы тут… очень интересно играли…
– А мне можно с вами? – спросила девочка.
– Нет! Что ты! – воскликнула Инна.
– Видишь ли, малышка, – выступил вперед Борис. – Мы тут с тетей Инной играли-играли… всю ночь и решили пожениться. Ты не против? – Он взял дочь на руки. – Тетя Инна будет твоей мамой.
– Я буду ее мамой называть? – уточнила Ксюша.
Она и Борис повернули к Инне вопросительные лица.
– Конечно! – выдохнула Инна, у которой навернулись слезы.
– Я согласная, – сказала Ксюша, – и Ванька теперь не будет вредничать.
– Это еще вопрос, – вздохнула Инна.
– Все вопросы решаем с ходу, – бодро заявил Борис. – Сейчас идем к вам и объявляем…
– Погодите! – остановила Инна. – Приведите себя в порядок. И мне дайте время. Что за манеры в этом семействе? Свататься с нечищеными зубами.
На кухне мамы не было. Инна заглянула к ней в комнату. Анна Петровна лежала с открытыми глазами. Дочери не понять, какие чувства она пережила, наблюдая за стрелками на часах. Инна отсутствовала час, полтора, два… должно было свершиться, не в шахматы же они играют. Анна Петровна испытывала усталость и бессилие (даже завтрак детям не приготовила), которые случаются при достижении заветной цели.