Одно мгновенье до любви

Брокман Сюзанна

— Эштон слушает.

— Это только я. Это не насчет Бетси.

— О, благодарение Богу. — В голосе Келли чувствовалось явное облегчение.

— Извини, — смутился Том. — Я позвонил по сотовому, потому что боялся разбудить твоего отца… А как себя чувствует Бетси?

— Много лучше, — сказала Келли. — Доктор Мартин дал ей новое лекарство против тошноты, и с Бетси сейчас намного лучше. Она, конечно, выглядит неважно, но… — Она негромко рассмеялась, как показалось Тому, очень мелодично. — Ты позвонил мне в четверть двенадцатого, чтобы спросить о Бетси?

Он

позвонил ей потому, что хотел поговорить с ней. Но явиться к ней он не мог. Разговор у дерева изменил многое в их отношениях, и Том сейчас совершенно не мог сказать, чего Келли хочет или ожидает от него. Впрочем, чего теперь от него можно ждать? Рука Тома дрогнула.

— Нет. — Он кашлянул. — Знаешь, я был полным дураком, но я… — Чувствуя, что его голос дрожит, Том замолчал. «Черт, этого только еще не хватало».

— Том, с тобой все в порядке?

На его глаза навернулись слезы. Бороться с этим было трудно, очень трудно, его молчание затягивалось. Нет, с ним не все в порядке. Нет, черт возьми.

— Извини, — сказал Том и повесил трубку.

Захватив аптечку и напялив на ноги старые отцовские ботинки, Келли поспешила к домику Джо.

Домик был погружен во тьму, но входная дверь оказалась отпертой. Впрочем, Джо всегда говорил, что у него нечего красть. Да никто и не стал бы обчищать этот домик, когда совсем рядом располагался особняк Эштонов, битком набитый разного рода ценностями.

Келли надеялась, что дождь, ливший уже несколько часов, поутих, и это так и оказалось, но все же, когда она вошла в гостиную, несколько капель упало на пол. Келли откинула со лба мокрые волосы, скинула отцовские ботинки и бросилась вверх по лестнице, прыгая через две ступеньки.

Однако дверь Тома оказалась плотно закрытой, и Келли это насторожило. Прижав аптечку к груди, она припала ухом к двери и прислушалась.

И она услышала именно то, что боялась услышать. Сдавленные рыдания. Том плакал.

О Боже! Боже! Что ей сейчас делать? Она должна войти, чтобы удостовериться, что Том не болен. Это ее долг как доктора.

Но как женщина Келли понимала, что Том не хотел бы, чтобы она видела его плачущим.

В то же время она хорошо знала, какие неожиданности могут встретиться при травмах головы. Даже если сканирование показало хорошие результаты, какой-то из кровеносных сосудов в мозгу мог ослабнуть из-за травмы или операции. Она обязательно должна поговорить с Томом, посмотреть ему в глаза, измерить кровяное давление.

Удостовериться, что его жизни ничто не угрожает.

И Келли постучала в дверь.

Внутри мгновенно наступила тишина.

Она постучала снова.

— Не входи. — Его голос звучал хрипло.

Келли подумала, что и сама готова расплакаться.

— Я должна.

— Отправляйся домой.

— Я не могу. — Она нажала на дверь. Та оказалась незапертой.

Свет в комнате не был включен, но Келли разглядела, что Том сидит на кровати. Том поспешно вскочил, вытирая лицо.

— Иисус! Что ты себе позволяешь? Убирайся!

Его голос дрожал.

— Ты звонишь мне,

просишь помощи, а потом меня же выгоняешь.

— Я не просил твоей помощи.

— Тогда зачем ты мне звонил?

— Келли, пожалуйста, уйди.

Келли вошла в комнату и закрыла за собой дверь.

— О Иисус! — выдохнул Том.

— Том, я должна удостовериться, что с тобой все в порядке. — Она положила аптечку на край кровати. — У тебя кружится голова? Ты…

— Это не из-за головы. Это из-за моей чертовой жизни. Я столько работал — и завтра все это придется спустить в унитаз! Но у меня нет выбора. — Его голос срывался. — У меня, черт побери, нет выбора.

«Этот парень сломался», — поняла Келли. Ее охватила жалость. Келли обняла Тома и крепко прижала к себе.

— Извини. — Он снова начал рыдать. — О Боже, прости.

— О, Том. — Келли почувствовала, что из ее глаз льются слезы. — Я так хотела бы сделать что-то, что в моих силах, чтобы все было хорошо.

Мэллори проснулась в постели Дэвида — но того уже не было рядом.

Дождь все еще лил. Мэллори слышала, как он барабанит по крыше.

В углу, рядом с чертежным столом Дэвида, горела лампа. Дэвид сидел за столом, склонившись над одной из своих работ и придерживая левой рукой длинные волосы.

На нем были только шорты, и в свете лампы были хорошо видны мускулы его плеч и спины.

Мэллори почувствовала, что сердце ее сильно забилось, кровь быстрее побежала по венам, в груди стало тепло. Странно, этот человек рождал в ней противоречивые чувства — желание и умиротворенность одновременно.

Когда она беседовала о нем с Анджелой, та сказала только две вещи: что ее дети будут слегка косоглазыми и что Дэвид ее не оставит — подразумевалось, что лучшей партии ему не найти.

Это еще не было одобрением их отношений с Дэвидом, но Мэллори была благодарна Анджеле уже за то, что замечание о косоглазии было сделано, когда Дэвид находился в ванной комнате.

Что касается второго высказывания матери, то Мэллори горячо надеялась, что это окажется правдой и Дэвид никогда ее не покинет.

Анджела видела в этом человеке лишь его взъерошенные волосы, неуклюжесть и неловкость. Мэллори видела красивого парня, который ее любит.

Она не заметила, что шевельнулась в кровати, но поняла это, потому что Дэвид быстро обернулся.

— Тебе мешает свет?

— Нет. — Мэллори приподнялась на кровати, кутаясь в простыню. Ходить обнаженной, как это часто делал Дэвид, она не привыкла. — Что ты делаешь?

Дэвид подсел к ней на кровать, протянул руки и прижал к себе. Его руки были теплыми и нежными.

Мэллори посмотрела на черновые наброски, которые сделал Дэвид. На одном из них была изображена Ночная тень, которая, грозно нахмурившись, смотрела на главаря шайки оборванцев. Рядом с Ночной тенью были аккуратно выписаны слова: «Если я ошибусь в тебе, я стукну тебя так, что кишки вылетят из твоего носа. Ты понял?»

Мэллори перевела взгляд на Дэвида и рассмеялась:

— Это звучит очень знакомо. Дэвид улыбнулся: