Одно небо над головой
Шрифт:
"А потом, когда уже можно, и они встречаются, то что?"
"Обручаются. Сразу или позднее, как захотят. И они уже могут видеться тогда, а вот свидания во сне прекращаются после первой встречи наяву."
"А когда женятся?"
"Жениться могут только совершеннолетние. Считай, года два до второй ее инициации, еще несколько месяцев на экзамен, и тогда вам уже будет можно. Мы с мамой поженились через месяц после ее совершеннолетия, хотя я хотел сразу, максимум на следующий день. Но у женщин есть всякие заморочки с особым свадебным платьем, с торжеством... а желания будущей жены (а главное ее родителей!) надо уважать", - Темрен улыбнулся.
Рин был в смятении. Он-то ни с кем не делился, опасаясь, что
За беседой и размышлениями время пролетело незаметно, и вот впереди показался берег. Уже смеркалось, поэтому разглядеть что-либо было трудно. Они опустились на песок.
"Спи, - сказал отец, - все остальное - завтра."
Так и заснули драконами, только утром перекинулись, с удовольствием помылись, вместо душа использовав небольшой водопадик в центре полянки, и пошли по тропинке в лес. Через несколько минут они вышли на большую лужайку, и тогда Рин впервые увидел обитателей Иной Земли. Это если, вопреки здравому смыслу, решить, что слово "увидел" подходит к данной ситуации. Хотя раз другого слова в словарном запасе не обнаруживалось, то что поделать. В общем, глаза совершенно очевидно отказывались воспринимать происходившее, да и уши сильно возмущались, поэтому наверно казалось, что произносимые звуки слышны то как грохот самого мощного барабана, то как еле слышный шепот, но слова в принципе различались и были даже понятны. А вот увиденное классифицировать не удавалось вообще никак. Стоящие на другом конце лужайки фигуры все время меняли очертания и цвет, переливались радугой, раздувались и сжимались, и то вырастали до небес, то оказывались ниже травы. Это сбивало с толку, нервировало и не давало сосредоточиться. Прав был Освен: всё другое, и все другие.
"Поклонись!", - раздался в голове мысленный приказ отца, Рин послушался, запоздало вспомнив его наставления. Герцог уже склонился в глубоком поклоне со словами:
– Хорошей судьбы вам, добрые хозяева! Я, Темрен из Аргонта, привел к вам сына своего Риниэля, дабы мог он после испытания получить Ключ, открывающий двери времени и пространства, как заведено между нами по древнейшему договору!
– И тебе хорошей судьбы, Темрен. А вот Риниэль, похоже, не нуждается в таком пожелании. Ты ведь не родился драконом, мальчик.
– Риниэль мой сын, и он дракон!, - грозно прогремел отец, набычившись.
– Конечно дракон, кто бы сомневался! Успокойся, Темрен, никто на твоего сына не нападает. Понимаешь ли ты, мальчик, какой дар Судьбы тебе достался?
– Понимаю и благодарен безмерно!, - не задумываясь, убежденно ответил Рин.
– Хорошо, что понимаешь и благодаришь, - прошелестело в ответ, - люди часто не замечают или не принимают того, что получают, и тогда Судьба обижается. А ты оказался достоин ее подарка, и ваша с ней любовь взаимна. Я вижу, как ты приводишь сюда своих детей и просишь для них о том, о чем просит для тебя твой отец.
– Но у меня нет никаких детей!, - Рин в изумлении вытаращил глаза.
– Мальчик, мы знаем, что вы делите время на прошлое, настоящее и будущее, и по-вашему они несовместимы. Но для нас время едино, мы видим одновременно и то, что на ваш взгляд уже прошло, и то, что для вас еще не наступило. Поэтому рядом с тобой и Темреном перед нами стоят и твои потомки. И их потомки тоже.
– Но тогда получается, что все уже предрешено! Что ничего нельзя изменить, и
– Ты не прав, - это прозвучало вдруг очень мягко и с сочувствием, или показалось?, - время похоже на пространство: ведь есть же множество разных тропинок, бывают и горы, и моря, и леса, и луга, и ущелья. И факт, что все это разнообразие уже существует, никак не отменяет свободу вашего выбора, по какому пути пойти, и что встретить. То же и со временем: все существует, но решаете вы.
– Но тогда были бы разные варианты - в одних у меня будут дети, в других нет, а в третьих будут, но другие!
– Не обязательно. При всей множественности рельефов есть и нечто общее для всех них: где бы ты ни оказался, у тебя все равно всегда будет одно небо над головой и одно солнце. Все остальное меняется, а это остается неизменным. Так и в твоей жизни: ты волен выбирать и решать, и каждое твое решение формирует другую реальность, но во всех вероятных реальностях мы видим рядом с тобой всегда одну и ту же, единственно возможную для тебя жену, и детей, которыми ты справедливо гордишься. А сам ты, как бы ни менялся мир, во всех его вариантах остаешься сильнейшим амулетом счастья для всех, кто тебя любит. Судьба не оставляет любовь к себе безответной. Так что ты зря волновался, Темрен, мы твоего сына не обидим.
– Спасибо, - потрясенно отозвался тот.
– А теперь пойдем, мальчик Риниэль. Хотя главное испытание ты уже прошел.
Описать то, что происходило с ним дальше, Рин не мог бы никогда. Он как будто весь наполнился радужными, искрящимися мыльными пузыриками, которые норовили поднять его в небо или растащить на мелкие клочья морской пены, и все внимание его было сосредоточено на попытках остаться цельным и не улететь. Поэтому встававшие на его пути препятствия и ловушки он замечал краем глаза и устранял походя, не вникая особо. И шел вперед, невесомый как вздох и легкомысленный как смешок. А потом перед ним возник некто, протягивавший ему большой сияющий Ключ. Рин взял этот Ключ, улыбаясь, приложил к груди под сердцем, и тот тут же оказался внутри, в изначально для него предназначенном месте, приятно согревая, а перед глазами проявилось то, что раньше казалось серой, пугающей пустотой, а оказалось яркой, переливающейся, веселой бесконечностью, Рин шагнул в нее и увидел перед собой Дверь, замочная скважина в которой так очевидно подходила к его Ключу. Он велел Ключу войти в нее и повернуться, и тот выполнил приказ, оставаясь при этом внутри его тела. Риниэль шагнул и побежал, понесся по тому, что называли Вневременьем, раз нужного слова просто не существовало. А наполняющие тело пузырьки вспыхивали и взрывались, порождая новые, и эйфория плескалась в этой шипучей взвеси, которая была он сам. Внезапно он остановился, вспомнив о своем драконе, стал им, с восторгом ощущая и в этой ипостаси надежную тяжесть Ключа, и полетел обратно к Двери. Ключ послушно вошел в скважину, повернулся, Дверь распахнулась, и Рин завис над огромным золотым камнем.
"Это и есть их Амулет, спускайся, сынок, - настойчиво прозвучал в голове встревоженный голос отца, - ложись на него плашмя и дай лишней силе влиться в камень. Ты переполнен ею, это опасно!"
Рин с размаху плюхнулся на камень и распростерся на нем. Тот задрожал, а может, это Рина так колотило? Пузырькам явно надоело держаться вместе, и они дергались, пытаясь разлететься и разорвать его.
"Рини, скорее! Отпусти силу!"
Он с трудом расслышал сквозь грохот и плеск в голове, сообразил, наконец, о чем говорит отец, и открылся, с облегчением давая силе уйти. Золотой Амулет загудел, нагреваясь и загораясь изнутри золотым же огнем. Уже закрывая глаза, Рин увидел, как отец опускается на камень рядом с ним.