Однолюб
Шрифт:
– Ну...
– замялся пристав, в неком смятении глядя на свой палец и серебренного орла, - долгая на самом деле история, господа...
Неизвестно, как отвертелся бы дальше Роман, но именно в этот миг над лагерем, словно гром, прозвучала команда. Неизвестный полковник хотел, чтобы подчиненный ему отряд построился - пришло время атаковать...
– Вот и всё, братцы, - разом забыв про орла, сказал светловолосый усач, - пора.
– С Богом, господа.
– С Богом.
Один за другим, "марковцы" вставали, снимая фуражки и крестясь. Солдаты в светло-зеленом
Построились быстро, в пару минут. Даже взвод, тренировавшийся в отдалении, не подкачал. Пристав ничуть не удивился, что им - ему и его новым товарищам - выпал центр, да ещё первый ряд. Высока воля Господа, так - значит так.
– Вперед, - коротко приказал полковник, и подавая, пример, сделал шаг.
Оттуда, где находился Роман, было хорошо видно фигуру командира отряда. Широкоплечий и кряжистый, он, наверное, весьма импонировал идущим за ним войскам. Оттого и шагал первым, увлекал...
Сколько же жизней таких как он - бесстрашных, преданных, готовых идти до конца - унесла затеянная интернационалом война?..
Наступали, как при построении, в полном молчании. Может, чтобы не привлекать внимания ждущего впереди врага, может потому, что криков вовсе не было надо... Роман не знал. Но зато он чувствовал - именно чувствовал, ощущал - ауру всего своего отряда. Эти люди в цепочках - справа и слева, те, кто шёл сзади - не собирались уже отступать. У кого-то примешивался страх - но не панический, когда солдаты бегут, бросая винтовки, назад, а... какой-то другой. Нормальный. Роман не знал, как стоит его назвать. Да и нужно ли это вообще - называть...
Местность впереди была ровной и сероватой, в отдалении темнели деревья, под ноги всё чаще и чаще попадал камень. Рота (так, для простоты, обозвал Роман свой отряд) шла. Позади третей цепочки тащили два пулемета несколько вспотевших солдат. Противника никто не видел, не слышал, не знал...
"Интересно, - подумал Роман, когда с момента начала "похода" прошёл, наверное, час, - а как здесь с разведкой? Все так по разному об этом писали..."
Как ни удивительно, ответ не заставил себя долго ждать. Ещё буквально пять шагов... и воздух разрезал резкий, злой свист.
Вью-па!
Где-то позади раздался жуткий удар. Обернувшись, Роман увидел, как разлетается разорванная вдрызг земля. К счастью, снаряд лег за последней цепочкой, никто из идущих не пострадал...
"Краснопузые артиллерию подтянули, - мгновенно вспомнилась услышанная недавно фраза, - и чуть ли не роту солдат..."
Если про роту красноармейцев тоже правда, тогда дела действительно плохи... но не мог же он попасть в эти годы просто для того, чтобы мгновенно умереть?!
Вью-па! Новый удар, новый взрыв. На сей раз не бесцельный: сзади раздались крики, кто-то упал...
Многие из отряда поворачивали головы, смотрели: что же там, позади? Скольким большевики прописали путевку на тот свет? Но никто не остановился, не убавил шаг... Трусов - по крайней мере
Так прошли метров триста. Орудия били ещё дважды, сперва мимо, потом - унеся жизни, как минимум, троих. Визуального контакта с врагом не было, рота, растянувшись цепочками, шагала вперед...
А потом внезапно всё изменилось. Откуда-то спереди защёлкали винтовки - часто, очень часто. И много! Мгновение спустя к этому хору присоединилось гулкое тра-та-та пулеметов. Воздух наполнился свистом, криками, запахом крови... Роман видел, как надломившись, упал марковец, идущий по левую руку от него самого. Тот самый, худой, который говорил, что у красных есть артиллерия и рота бойцов... Что с ним? Только ранен? Или убит?
Смотреть некогда - нужно идти вперед. Иначе всё бессмысленно, их перебьют. Хотя, судя по всему, полковник ошибся, рассчитывая этот план. Лобовая атака, враг подготовлен и очень силен... Какой шанс? И - если победа - сколько из них сегодня умрёт?
И всё не видно, не видно залёгших большевиков...
Лишь треск винтовок, гул пулеметов, да этот противный визг... Патронов у них явно в достатке, садят чуть ли не наугад!
Позади, за спиной Романа, упал ещё один из солдат. Пристав вздрогнул - пуля, задевшая парня, прошла прям над его плечом. Ещё бы чуть-чуть...
"Ладно, плевать. Вперёд! Полковник идёт - значит, должны и мы. Иначе ничего не выйдет, иначе ноль. А тот, кто боится смерти - не достоин этих рядов.
Покажем, что такое настоящий Русский солдат!"
Но что это? Полковник остановился! Он кричит команду, ему вторят взводные с разных сторон... Залечь? Сейчас? В этот момент?!
...Но попавшие под обстрел падали так, будто только и ждали приказ. На какое-то мгновение пристав остался один... а потом, конечно, тоже упал. Выступать в роли единственной мишени как-то не очень хотелось - несмотря на то, что наступательный порыв ещё не угас.
Было обидно. Наверное, нечто подобное испытывали русские солдаты, вынужденно отступающие под натиском превосходящего их врага. Да, потери мгновенно снизились - но что теперь?! Уходить назад, оставив красным пару десятков напрасно погибших ребят?
Впрочем, команды ползти не поступало. Ни вперёд, ни назад... никуда. Больше сотни людей лежали, вжавшись в землю, и ждали... чего? Ответа на этот вопрос Роман не знал.
Красные продолжали стрелять - правда, всё же снизив плотность огня. Винтовки почти исчезли... осталось лишь пулемётное "тра-та-та" да, конечно, чертова артиллерия врага.
Пару раз по цепи бежали сообщения типа: "Павлов... в ногу ранен... нужно относить... в тыл...", - Роман передавал дальше и продолжал лежать. Какие-то люди короткими перебежками перемещались по вжавшимся в землю рядам, подхватывали раненных, оттаскивали назад. Один из "спасателей" упал сам, уже навсегда... Молодой унтер, сидя за единственным здесь укрытием - небольшим нагромождением серого камня - стрелял. Парень тщательно целился, но Роман, хоть убей, не понимал, как оттуда вообще можно было видеть врага. Тем не менее действия унтера обратили на себя внимание - серый камень прошила косая очередь, не сумевшая, к счастью, достать до стрелка.