Офицер. Слово чести
Шрифт:
— Вы интересный собеседник, — задумчиво протянул тот. — Ладно, оставим тему по болезни на потом, что ещё рассказал этот майор?
— О, много что, записывать не надо, — остановил я ротмистра, который достал блокнот. — Я уже всё записал. Чуть позже передам записи. В общем, шантаж, вымогательство, всё это происходило в столице, и лишь с одной целью, набрать как можно больше своих сторонников. Пусть насильственно, но они у них были. Списки тоже есть, там значимые фамилия столицы и Москвы, как бы вам за них голову не снесли, ротмистр.
— Поглядим.
Сходив за записями и списками, я передал их жандарму. Остальные стояли во дворе и вообще осуществляли охрану, но не приближались к столику, чтобы не слышать о чём был разговор, видимо таков был приказ ротмистра. Подстраховывался. А с записями всё реально, только часть
Изучив записи, тот заметно помрачнел и торопливо попрощавшись покинул двор, я же, закончив ужин, направился в дом и войдя в комнату старого казака, пнул лежанку:
— Можешь не притворяться, они ушли.
Наставник открыл глаз и потянувшись, широко улыбнулся, сказав:
— Знаешь, командир, как же интересно с тобой работать. Приятно иногда клоуном побыть. Помню в шапито был, мы так смеялись.
— Угу. Сейчас езжай к телеграфу и отбей телеграмму Егору, чтобы не уезжал и дождался моего приезда.
— Понял, сделаю. В столицу поедем?
— Ты тут останешься, на хозяйстве. Я туда и обратно, недели две не будет. Это если дорогу считать. Никто сюда Боткина не отправит, а меня выдернуть легко. Ротмистр не дурак, тоже телеграмму отправит, и как вскоре информация до Боткина дойдёт, он и задёргается. Меня сразу отправят в Питер.
— Интересную ты штуку провернул чтобы всё так было. А я ведь не верил, что этим вечером жандармы заявятся, а они появились. А с майором, командиром твоим, что делать будем? Не нравится он мне.
— Взаимно. Я, когда возвращался после рейда, решил скинуть его с этой должности, и если не самому занять, то адекватного офицера дождаться, с которым вполне сработаюсь. Тогда в отделе поработаю. Как только я разобрался, там и работы никакой нет, собрал мудак всяких захребетников, что хотят отсидеться в тёплом месте при штабе, то понял, надо менять ситуацию. С такими кадрами никакой разведывательной информации от отдала не будет, и армия останется слепой и глухой. А это может, да и должно привести к катастрофе, и наша армия погибнет.
— Может и получится.
— Возможно. Только я не знаю кто этого майора прикрывает, занял тот эту должность явно не по праву, слабый специалист, значит рука, под которой тот ходит, высоко сидит, надо бы выяснить кто это… Ладно, давай на телеграф, ну и я по делам прокачусь.
Интересоваться куда это мне приспичило, тот не стал, мой денщик оседлал ему коня, да и мне Ворона и вьючную. Я прихватил нужные инструменты и покинув город поскакал прочь. Хм, как и я думал, слежка была, бричка за мной увязалось. Куда ты в лесу без дороги денешься? Так сбросив хвост, я добрался до почтовой станции, где мы, когда ночью везли пленного полковника, лошадей меняли, только к станции выходить не стал, а поискав в кустах, нашёл спрятанный железный ящик и утащил его подальше от станции, где и стал вскрывать. Ну точно, денежный ящик. Я в штабе и кабинет финансиста посетил, и когда приподнял его понял, совсем даже не пустой, оттого и прихватил. Сам нёс и в рапорте о нём не указывал. В ящике деньги и золотые монеты оказались, а сверху ведомость, тут была зарплата офицеров всей германской дивизии. Выходило почти сто тысяч, однако неплохо получилось. Все деньги были отправлены в сумку, ведомость тоже прихватил, и поскакал обратно. В полночь вернулся, денщик, что проснулся от шума, повёл лошадей в конюшню, а я отнёс сумку с трофеями к себе в комнату и убрал под кровать. Потом сложив вещи, приготовил багаж и лёг спать. Точнее сделал вид, оставив под одеялом контуры спавшего человека, а сам переоделся в тёмные одеяния и через открытое окно скользнул наружу. Через полтора часа я вернулся и раздушись действительно уснул. Этой ночью в Лодзи ночевал генерал Жилинский, прибыл по служебным делам, в истории моего мира именно он ответственен за провал наступательной операции в этих местах. Так что забрался в частный дом где тот встал на постой, через окно, вырубил, подушку на лицо, дождавшись когда тот дёргать престанет, проверил пульс и также через окно ушёл, посыпая путь жгучим перцем. А часовой как спал, так и спит стоя. Всё я проделал очень аккуратно, надеюсь смерть генерала примут за несчастный случай, а врачи, проведя поверхностный осмотр,
Утром, к моему удивлению, жандармы так и не нагрянули. Хотя я всё приготовил, багаж собран, чтобы незамедлительно выехать к ближайшей железнодорожной станции и дальше в столицу. Поэтому после обычного распорядка, я позавтракал и отправился в отдел, где продолжил работы. Главная новость в городе смерть генерала Жилинского, там жандармы также работали. Задания мне всё равно не давали, хоть чем-то займусь, той же канцелярией. Вечером у меня назначена встреча с командующим, однако за час до неё, меня нашёл в отделе тот же ротмистр и показал приказ, подписанный нашим командующим, направить меня спешно в столицу. Ну вот и всё, всё что я так готовил и тонко манипулируя поводил к себе интерес, совершилось. Поэтому показав приказ моему непосредственному командиру, он его подтвердил ещё и своей подписью, после чего мне в канцелярии штаба оформили командировку в столицу, всё же я человек военный, заехал на место постоя, забрав саквояж и вещмешок, после чего проследовал с жандармами. Только не на железную станцию. Тут у города был аэродром, у армии свой авиаотряд имелся, меня устроили во второй кабине, аэроплан был двухместным, багаж разрешили взять, тот входил в допустимый вес, и запустив двигатель, я искренне перекрестился, мы взлетели. Фуражка у меня на коленях лежала, на голове лётный шлем был.
Летели невысоко, метрах на двухстах, внизу дорога была, всадники скакали… Хм, причём быстрее нас, на что я указал лётчику. Тот крикнул — ветер встречный. Лётчик стал поднимать аэроплан, выискивая попутный ветер и видимо нашёл, скорость заметно повысилась, хотя и стало холоднее. Я же, убедившись, что летим нормально, решил подремать. Жаль привязных ремней тут не было, сиденье и всё. Если перевернуть аэроплан, то мы оба просто вывалимся. Лётчика жалко, но себя жальче. Поспать не удалось, тряска и ветер мешали, так что я стал изучать аппарат, землю внизу и систему управления. Жаль, что у меня в кабине дублирующего управления не было, попросил бы «порулить». Потом мысленно вернулся к событиям в Лодзи связанные с командующим, генералом Жилинским. Всё же его смерть признали насильственной, видимо ошибку всё же где-то допустил, сейчас шли следственные мероприятия. Однако я далеко, пускай ищут, это для сыскарей типичный «глухарь». Я с ним вообще никак не связан, разве что в одном городе вместе были.
Четыре посадки на дозаправку было, ночёвка на каком-то мелком аэродроме, и вот к десяти утра следующего дня мы наконец совершили посадку. Сам лётчик ещё при первой дозаправке посмеиваясь поинтересовался как я там. Тот поручиком был, язва по характеру, мол, частенько его пассажиров так укачивало, что совершать посадки приходилось, а с кем и медвежья болезнь приключалась. Меня же интересовали другие вопросы, сколько груза тот взять может, дальность, возможно ли перевозить двух пассажиров, если они втиснутся в кабину, и такие разные вопросы. Нормальным компанейским парнем оказался. Однако сколько бы мы не летели, но всё же достигли цели. Там меня ожидали. Вещи я не отдал, всё при мне, гвардейцы сопроводили к бричке и повезли в Царское село, императорская семья сейчас там проживала. Дальше вещмешок с пожитками оставил у входа, у дежурного офицера, дал досмотреть саквояж, сдал оружие и меня провели в кабинет. Вот только кроме врача, вроде он, по фото я его смутно помню, Боткин, точно он, за столом ещё сидел Николай Второй. Хм, да и кабинет его был, мы с Боткиным тут явно гости. Почему тут император находится, я понимал, всё же решался тот вопрос, в котором он кровно заинтересован и хотел присутствовать при нашей беседе. В таких случаях хватаются за любую соломинку, на что я и рассчитывал. Даже странно что тот поверил тому что я имею какие-то сведенья. Хотя может и не поверил, сомнения на лице у того были хорошо заметны.
— Доброго дня, Ваше Императорское Величество. Здравствуйте, — поздоровался я с врачом, нарушая все протоколы общения с Государем.
Я первым нарушил тишину, ещё проходя в кабинет. При этом мы остались втроём, видимо скрытность разговора была важна, и чужих ушей тут не должно быть. Я же, когда оба мне кивнули, с интересом осматривая, а выглядел я неплохо, двое слуг привели в порядок форму и сапоги, прежде чем допустить в этот кабинет, сразу решил действовать. Пока те не стали задавать вопросы, решил перехватить инициативу в будущей беседе.