Офицеры советских подводных крейсеров.
Шрифт:
— Чего вы тут толкаетесь? — пришёл на выручку Антону, проходящий мимо, военно-морской офицер. — Внизу в полуподвальном помещении вокзала недавно открыты воинские кассы предварительной продажи билетов за 10 суток до отхода поезда.
Антон поблагодарил военмора и буквально через час стал обладателем двух купейных билетов на скорый поезд Ленинград-Одесса. Довольный он шагал по улице Балтийская, которая содрогалась от грохота падающих стен разрушаемых домов под ударами увесистой «балды». Здоровенная колотушка на цепи со всего размаха стрелы подъёмного крана лупила по старым строениям. Освобождалось место для строительства новых домов.
— Наши хозяева ждут не дождутся, когда их будут переселять в новые дома, — подумал Антон.
Не только в Ленинграде, но по всей стране шло по своему размаху гигантское строительство. В широких масштабах начали строить те самые известные всем, как две капли воды похожие друг на друга, знаменитые «хрущёвки». Это они дали защиту и кров миллионам людей. Шло всем понятное, нужное стране и людям строительство. Слово «перестройка» абсолютно непонятное и не нужное никому, в ходу ещё не было. Хотя, безусловно, основы этой «перестройки» невидимо закладывались уже в то время. Нет-нет да рецидивы будущей перестройки, иногда в аллегоричной форме проскальзывали непосредственно в бытиё настоящей жизни граждан страны Советов.
Войдя в квартиру, Антон и по запаху, и по содержанию возгласов Захара, идущих изначально с ванной комнаты понял, что перед ним разворачивается картина очередной конфузии хозяина.
— Бегу я с дежурства домой, — рассказывал Захар. — «Припёрло» по большому меня так, что улицы не вижу! Не донесу домой, не добежать! Что делать!?
Впереди, как в тумане, увидел полуразрушенный дом. Благодарю тебя, боже, — это моё спасение! Тут же я внутрь под стенку шасть. Только начал снимать штаны, а сверху «балда» как бабахнет! Кирпичи посыпались, стена зашаталась, а сзади у меня в штанах как жахнет — прямое попадание, прямо конец света…. Дал я оттуда дёру, а процесс-то пошёл! Ой пошёл, боже ты мой, да пошёл так, что результат этого процесса оказался и на груди, и за ушами, а костюм — ещё ходить, да носить, но придётся выбросить.
— Ну, что тут скажешь и чем поможешь, — улыбаясь, подумал Антон. Если бы он был провидцем, то вовсе и не улыбался, усмотрев в этом случае аналогию событий происшедших в его стране. Кто бы мог предположить в то время, что появится человек с меткой на голове, который своими «перестройками» доведёт страну до процесса аналогичному «процессу» у Захара?
Да, «процесс пошёл» станет его любимым выражением. Только результат этого процесса у Захара — потеря штанов, а у Горбачёва — развал мощнейшей страны и нищета миллионов, очередной раз обманутых и ограбленных её граждан.
Наконец все хлопоты: лекции, тренировки, занятия, зачёты, экзамены остались позади. Слушателям предстоял окончательный расчёт с классами, отпуск и в путь-дорогу на действующие Флоты.
— Липовецкий, ты тут много раз травил нам байки о рыбалке. Я не то что рыбак, но болельщик этого занятия — это точно. Давай махнём с тобой к нам на дачу. Правда, дача — это громко сказано. Мы снимаем угол у хозяйки в удалённой деревушке на озере Комсомольском. Поездка с Финского вокзала: сначала электричкой, затем пересадка на дизельный подкидыш; последние 15 километров — в лес на автобусе. Далековато, но места — закачаешься: сосновый бор, тишина, чистейшее озеро, лодочная станция, рыба — щука, окунь, лещ, плотва. Солнце, воздух и вода — свобода пространства в неограниченных количествах! Бери Светлану, я — своих и вперёд! Согласен? — закончил свою заманиху Мусатов.
— А почему бы и нет? — подумал Антон. Светлана отвезла Владимира к бабушке и уже приехала назад. Удочки на отпуск всё равно нужно покупать. Впереди два дня выходных….
— Добро, капитан, принято. Частности нужно продумать и обсудить, — согласился Антон.
— Витя, — обратился он к Кулибабе, — я отгулы — отсутствия на занятиях брал часто? — Нет! — сам же ответил Антон. Так вот, в четверг и пятницу на службу я не выйду. Заметано?
— Ты — то ладно, не возражаю. А вот Мусатов, извини, свои «отгулы» он перебрал уже с излишком. Кроме того, возьмите меня, но я могу сбежать только в субботу, — ответил, слышавший весь разговор Кулибаба.
Решили: четверг — на сборы и закупки, утром в пятницу Антон вместе со Светланой забирают Люсю и Андрея — жену и сына Мусатова и уезжают на дачу. Оба Виктора подъезжают к ним в субботу.
Живописная деревянная деревушка среди леса на берегу озера в месте истока речки Вуоксы, невозмутимо простоявшая может быть сотни лет, явно хворала. Её коренное спившееся население кормилось и закусывало в основном консервами. Многолетние кучи пустых жестянок громоздились почти под каждым подгнившим срубом дома. Расположенные возле них огороды позарастали ежевикой и другой разнообразной растительностью северного леса.
Деревню украшали два или три добротных дома с ухоженными усадьбами. Как выяснилось со слов хозяйки дачи Мусатовых — там живут «кулаки», у которых есть всё: коровы, птица, сад, огород. У них всегда можно купить свежее молоко, овощи и фрукты.
— А почему вы ничего не держите? — спросила Светлана.
— Зачем? — без тени смущения ответила хозяйка, — они вкалывают, как негры. Нам же работать бесполезно, ибо мой муж всё равно всё пропьёт.
Вот вам реальность жизни во всей красе! Как бы убегая от неё, Антон со Светланой решили взять напрокат лодку, палатку и, пользуясь отличной погодой, уйти в свободное плавание вдоль по озеру, приветливо манящему своими синими далями.
Надо же создать творцу такое чудо природы! Зеркало кристально чистой воды озера отражало густую лазурь бездонного неба, золото солнца, парящих птиц, изумруд высоких сосен. По берегам его заводей и заливчиков, многочисленным тростниковым ложбинкам и протокам среди зелени водной и лесной растительности просматривалась белизна цветущей черёмухи, скатившейся вниз испить сладкой водицы.
Под действием работы вёсел, лодка медленно скользила в эту красоту таинства торжествующей природы. Мелкая рябь, возмущённого спокойствия поверхности озера тут же за ней смыкалась.
— Хо-ро-шо! — хотелось закричать Антону. Однако пение роящихся комаров его восторженный пыл несколько охладило. Конечно, местный комар — это не совсем комар северный. Там природа и вся живность жить торопится. В короткое северное лето рот откроешь — проворонишь и не успеешь его закрыть, как уже зима! Там отборный северный комар молча падает на свою жертву, кушает и только после жужжит.
Вскоре местная туча комаров и гнуса перешла к более решительным действиям. Им так же хотелось жить хорошо, тем более, что рядом проплывал запах вкусной пищи. В созданную богом идиллию чёрт таки гадости подкинул! Набросилась эта гнусность на Светлану и Антона не хуже сноровистой дружной стаи волков.