Огибая свет
Шрифт:
— Слыхал, мой мальчик, намедни наша неподкупная меня даже похвалила? — недобро хмыкнул Нискирич, зажимая дымящийся оковалок в зубах. — Просто ославила на весь район, как будто меня тут мало знают… Интересно, — причмокнул он, не оборачиваясь к пленнице, — кто ссып а л тебе информацию про охоту на «Шутов», сучка?
Сапфир прижала уши и сощурилась, презрительно и надменно. И эту её реакцию я хорошо знал.
— Ладно… — Нискирич мотнул башкой, словно привлекал внимание всех присутствовавших. — Ланс, я почти верю, что ты ничего не знал о тайной жизни своей подружки… А теперь скажи: ощущаешь
Я постарался сделать так, чтобы на лице не дрогнул ни один мускул. Вроде удалось. Новенький башер в руке становился всё тяжелее.
— Эй, Чапати, — казоку-хетто развалился на пуфе, навалился на низкую изогнутую спинку, — назовёшь меня ещё разок Косоглазым? Прямо в морду, а? — Он склонил голову к плечу, словно подставляя щёку. — Куда будешь смотреть, в этот глаз, или в этот?
— Что ты собрался делать дальше?
Я спросил так тихо, что едва разобрал и сам.
Вожак в чёрно-жёлтом жилете не услышал, или сделал вид.
— Подруга, а ты вообще хоть соображала, какую чушь несла? — процедил Нискирич, с недобрым прищуром изучая синешкурку через плечо. — А может, твоя предшественница была более умна и прозорлива? Нет, серьёзно, ты впрямь считаешь, что «Голубой Лотос» управляет городскими казоку? А «Дети заполночи» готовы бросить открытый вызов «Диктату Колберга»? Что ж, я даже готов признать, что это дельная мысль недалёкого будущего… но сейчас-то?!
Сапфир молчала, глядя в пустоту. Все молчали. Даже я, позволяя Нискиричу фер Скичире наконец-то выплеснуться потоком обжигающих слов.
— А я ведь догадался, что ты творила, тупая дрянь. — Тот послюнявил скрутку и повертел перед глазами, зачарованно глядя на мерцание тлеющего порошка. — Стравливала нас на слуху у всего гнезда, да… Что ж, деточка, ты должна знать, что когда-то трёп «Горечи» казался мне беззаботной болтовнёй. Но сейчас я немного устал от домыслов и лживых «расследований». И мой сын тоже.
Я вздрогнул, чуть не выронив подаренный башер… и далеко не сразу сообразил, что речь идёт о Ритикаме. А тот снова вздохнул и легко фыркнул, при этом даже не отрываясь от изучения гаппи.
— В точку, па, — лениво пробормотал он, так ни разу и не взглянув на Сапфир. — Пламя непокорности тушат ливнем силы, или как ты там учил…
У Нискирича дёрнулись щека и пучок усов. Наверное, это действительно неприятно — п о том и кровью подняться с самых низов, болью и проворством превратить заштатную казоку района в крупнейшую, а затем осознать, что твои наследники… чуть отстают в развитии и смекалке…
Однако черношкурый громила любил своё потомство, а потому предпочитал выплёскивать злость на других.
— Вот скажи, тупая рыба, за каким *ем тебе всё это понадобилось?! — рявкнул он, разворачиваясь на пуфе и открыто скалясь на мою помощницу. — Тебя не назвать бедной или обиженной! Твой отец владеет двумя третями «Комплеблока-4/49», верно? И ты всё равно тратишь своё время на возню с мнимым разоблачительством, а?!
У Сапфир приподнялась губа, и я вдруг понял, что настоящей беды не избежать…
На заднем дворе сознания колыхнулась мысль о логичности вопроса Нискирича. Все эти годы я и впрямь не осознавал, что самочка происходит из вполне благополучной и обеспеченной семьи, но… никогда не интересовался подробностями, да.
А затем Сапфир прошипела,
— Двадцать один год назад, выродок! Помнишь зачистку на углу Джюкаав и 46-й улицы?!
Зелёные глаза Нискирича фер Скичиры будто подёрнуло дымкой.
Конечно, он помнил, такое не забывается. Чу-ха приподнял бровь, словно призывая уточнить, в этом ли истинная причина.
— Коготь твоего отца решил выскользнуть из клана и создать собственный, помнишь?! — продолжала Сапфир, глядя на хетто сверху вниз и брызжа слюной; уши гневно трепетали. — Предатели казоку засели в нашем комплеблоке… твой отец — куда менее жестокий и удачливый говнюк, чем ты, — колебался! Но что же Нискирич?! Тогда ещё не вожак, но уже матёрый Коготь и наследник! Он решил-таки покарать изменника! Лично пошёл на штурм во главе отряда борфов! Мимоходом, мразь, перебив почти четыре десятка ни в чём не повинных бонжурцев!
Нискирич подобрался, будто для атакующего рывка, и на какое-то мгновение мне показалось, что сейчас хетто взметнётся с места и располосует морду Сапфир ударом когтистой лапы. Но он почти сразу ухмыльнулся и обмяк.
— Так вот, в чём дело…
Мой названный отец перекатил скрутку по широкой пасти, и отчаянно задымил. Казалось, я слышу, как в сознании пасюка с невероятной скоростью листается гигантская картотека воспоминаний.
— Помню… — наконец пробормотал он и медленно приоткрыл глаза, сощуренные в обманчивом блаженстве. — Да, глупая, конечно, помню… и предательство собрата-Когтя, и нерешительность отца. «Дети заполночи» нечасто допускали тактические ошибки. А совершённые мне не забыть до погребального костра. Но вот помнишь ли ты, — Нискирич чуть повысил голос, но на этот раз говорил почти без давления, — какие глубочайшие извинения наша казоку принесла затем жителям района?! Как мой отец помог пристроить сирот в другие семьи? Как дал твоему отцу денег, на которые тот смог почти выкупить «Кусок угля», а когда дочка подросла, даже открыть ей чингайну?
— Дяде… — выдохнула Сапфир, и я убедился, что сил у подруги почти не осталось. — Мой отец остался там, на перекрёстке Джюкаав и 46-й. Вместе с матерью, двумя братьями и сестрой…
У Нискирича снова дёрнулось веко, едва-едва, но он согласился:
— Верно. Дяде. Который с малолетства заменил тебе отца.
И вдруг бросил на меня быстрый косой взгляд, от которого на загривке приподнялись волоски.
В кабинете стало очень тихо. Когти перестали набивать животы, замер Ритикама. Не шевелился даже Ункац-Аран, в другое время бесконечно шуршащий складками шаманского одеяния или обожающий пристукивать посохом.
— Но чу-ха мстительны, верно? — наконец кивнул Нискирич, откладывая замусоленный скруток в курильницу. — Поэтому ты выросла, всё якобы обдумала, и решила взять должок. Убедила себя, что годы взросления, проведённые в достатке и тепле… что полученное образование, сытные ежедневные обеды и собственная чингайна в подарок не стоят потерянной в раннем детстве семьи. И тогда примкнула к тем, кто недоволен мягкой силой «Детей заполночи» в Бонжуре. К гражданским активистам, так вы себя называете? Корпусу самостоятельной обороны района от внутреннего врага, так? Я всё верно озвучил?