Огненная обезьяна

Попов Михаил Михайлович

Госпоже Изифине это по-моему не понравилось, но она, хоть и гениальна, но воспитана, поэтому позволила себе лишь пожать плечами.

Они вышли из гостиной в коридор, плотно затворив за собою дверь. Мне кажется, что даже слишком плотно.

Зельда мгновенно метнулась к этой двери, припала к ней ухом, закусив при этом нижнюю губу. Потом, ничего не говоря, кинулась к окну, ловко вспрыгнула на подоконник, и начала выбираться наружу, огибая пышный букет.

Она решила подглядеть, как произойдет примерка?! Я не выдержал:

— Послушай, можно подумать, что там происходит нечто такое…

Она не дала мне договорить, скорчила рожицу, приказывая заткнуться. О, я изучил, отлично изучил ее волшебную мимику. Я заткнулся. Зельда выбралась на узкий карниз и по нему отправилась в свое опасное и

главное, незаконное, путешествие.

Я сидел в полном несоображении, разрываемый разнородными чувствами. Я — блюститель порядка и законности, но как мне быть, когда порядок и закон нарушает… Не успел додумать. Из-за окна появилась нарушительница, спрыгнула на пол, задев краем платья край букета. Подлетев ко мне, она сочно, полновесно чмокнула меня между носом и верхней губой, так что все борения во мне, прекратились тут же. Есть один в мире закон и порядок, закон и порядок любви.

Через секунду после этого открылась дверь, и вошел мессир Теодор. Сухие лепестки с задетых цветов все еще продолжали осыпаться на пол. Измеренный комиссар поглядел на нас внимательно, и улыбнулся своей мрачно-ослепительной улыбкой.

— Ну, что ж, поедемте к сэру Зепитеру. — Сказал он бодро. Чувствовалось, что примерка его явно взбодрила. Забавно, но непонятно. Если бы сенатор уединялся, например, с госпожой Афронерой, или Далифаей, я бы позволил появиться у себя каким-нибудь двусмысленным соображениям, но в данном случае…

— Едем. — Легко и решительно согласилась Зельда. Настолько легко, что мне пришлось от себя заботиться о приличиях.

— А что же, госпожа Изифина, она нас не проводит?

Сенатор переложил муркнувшего Зизу из правой руки в левую.

— Она просила ее не ждать. Сразу же приступила к работе, фасон, который она выбрала слишком сложен, а закончить нужно к вечеру.

Ну, раз госпожа Изифина пожелала повести себя так, так тому и быть. Тем более, что начальницу пресс-службы такая манера, кажется, совершенно не удивляет.

Мы вышли на крыльцо, наша открытая машина раскалилась как сковородка, и на этом основании напрочь отказалась заводиться. Зельда совсем было собралась вызвать банальный геликоптер, когда послышался сигнал телефонного вызова. Сообщали, что немедленная поездка к руководителю деревни, откладывается. Сэра Зепитера свалил приступ сильнейшей головной боли. Сказать по правде, никогда ни о чем таком не слышал. Наши деревенские болеют чрезвычайно редко, а уж, чтобы голова! Может, эвфемизм? Наше начальство под благовидным предлогом откладывает прием высокого инспектора?

Накладка?

Загадка?

Но, не для Зельды

— Жаль, но зато у нас есть время, и мы махнем в музей.

— Тогда, значит, все-таки полетим? — Спросил я. Зельда не успела ответить, снова зазвонил телефон. Выяснилось, что это господин Гефкан с настоятельною просьбой посетить его лабораторию. Моя малышка задумалась. Звонок главного технолога деревни явно менял ее планы. Этого представителя научной элиты Зельда на моей памяти не раз изящно обводила вокруг пальца, всякий раз умея увернуться от его последующего гнева. Господин Гефкан могуч, но отходчив.

— Так я вызываю? — Переспросил я, уверенный, что последует решение лететь.

— Нет, все же мы завернем к нему. Думаю, он звонил по просьбе сэра Зепитера. — Шепнула мне Зельда, а вслух объявила. — Логово нашего могучего господина Гефкана поблизости. Он хочет покрасоваться перед мессиром Теодором, а потом отвезет нас в музей. Насколько я понимаю, нам нужно всего лишь пересечь вон ту апельсиновую рощу, вот по этой тропинке.

Мессир Теодор слушал Зельду очень внимательно, словно речь шла о каких-то очень сложных, или секретных вещах. Кажется, его озаботило то, что план экскурсии все время меняется. Тем не менее, мы отправились. Отпущенный на землю Зизу, трусил впереди, описывая петли меж стволами. Было жарко, но не нестерпимо. Тропинка вела себя дружелюбно, все время уводя нашу делегацию с пятен солнцепека, в пятнистую тень.

— А что сэр Зепитер, — заговорил мессир Теодор, — вы бы рассказали мне о нем.

— Охотно. Для начала я хотела бы узнать, известно ли вам его полное имя?

— Нет.

— Так вот, мне оно тоже неизвестно, я сообщу вам лишь его официальное сокращение,

фигурирующее в основных документах: Зе-Мард-Озир-шну-питер-мазд. Это не только имя, но еще и нечто вроде титула, обозначение достигнутых научных высот. Чаще всего он просит называть себя Зепитером. Иногда, под настроение, или по особым соображениям, является перед сотрудниками в качестве ЗеМарда, а то и Шнумазда. Поведение его меняется в таких случаях, и даже весьма. Самая тяжелая для сотрудников модификация — Мардпитер. Тут уж ему под руку не попадайся. Все самые страшные взыскания, и непререкаемые решения он производит, назвавшись Мардпитером. Наш шеф, несмотря на свое чрезвычайное положение в мире планетарной науки, человек достаточно демократического поведения. Он не только бранит подчиненных, но и шутит с ними. Запросто бывает в доме у многих. Опекает детей своих сотрудников. Любит и сам устраивать праздники, на них иногда собираются десятки гостей. Поверьте, там бывает интересно, и очень. По количеству нобелевских лауреатов на одну квадратную милю, наша Деревня превосходит, и многократно, любое другое поселение на планете, а ученый люд, вопреки, сложившемуся мнению, умеет развлекаться. Некоторые считают, что на той научно-государственной должности, какую занимает сэр Зепитер, надобно быть позастегнутей, мол, вокруг его имени клубится слишком много скандальных историй, целая, так сказать, мифология, но он с такими мнениями не согласен, и свою публичную функцию, ценит не ниже сугубо научной. Отец Зепитера тоже был великим ученым, его звали Кротурн, человек титанического ума. Собственно это он, сэр Кротурн, должен был возглавить Деревню. Именно его идеями все здесь до сих пор питается, но помешало одно чудовищное событие. Как-нибудь я вам расскажу об этом подробнее.

— Почему не сейчас?

— Извините, Теодор, но не получиться. Так вот сразу, посреди такого яркого безмятежного утра…

— Сэр Кротурн умер?

— Он не умер, но утверждать, что он вполне жив тоже нельзя.

Невидимый за стволами Зизу разразился возмущенным лаем. Сенатор, рванул вперед, отмахиваясь от попадающихся на пути веток. Оказалось вот что: пес обнаружил змею, свернувшуюся в пеструю лепешку на теплом камне. Она лежала шагах в десяти от тропинки, и никому угрожать не могла, тем удивительнее оказались действия мессира. Он крутнулся на месте, как оказалось, в поисках оружия, обрел его в виде сухой, суковатой палки, поднял ее над головой и пошел в атаку, подворачивая ноги на кочковатой земле. Зизу залаял заливистее, к его злости примешалось ликование. Безногая, но ни в чем не виноватая тварь, подняла треугольную голову и несколько раз стрельнула перед собою лакированным язычком. Можно было подумать, что она пытается что-то объяснить, у нее ведь есть своя немая, укромная, пусть и ползучая правда. Но удар уже обрушивался. Присохшие комья глины взорвались от удара о камень, мессир не останавливаясь месил облако серой пыли своей корягой. Потом отступил на шаг, не выпуская из рук кривого оружия. Тяжелая глиняная пыль оседала быстро. Скоро стало ясно, что можно уже не бить. Сенатор смотрел на изломанный, перекрученный жгут плоти присыпанный пеплом победы, по его припорошенному лицу ползли широкие полосы пота, восстанавливая естественный цвет. Палку он все еще не выпускал из рук. Над всею этой ратной картиной царил отвратительный, победный визг Зизу.

Хорош, ох хорош герой-комиссар. Что там Консервативная Лига, не служил ли этот господин в какой-нибудь обыкновенной заградкоманде в молодые свои годы! Кто, собственно нами правит, если вдуматься! Я посмотрел на Зельду, рассчитывая прочесть в ее глазах чувство сходное с моим, но увидел, что она наблюдает нашего буйного плантатора чуть ли не с восхищением. Или может это лишь преломленный в пыльном воздухе свет, так исказил сияние ее разумнейших глазонек?

Успокоившись, комиссар взял на руки свою собаку, во избежание новых змей, и мы отправились дальше по апельсиновому саду. Судя по всему, победителю рептилии было стыдно за свою неуместную неукротимость, потому что он помалкивал. Мне, конечно же, хотелось задать ему несколько вопросов, но, понимая насколько это не мое дело, я помалкивал. Зельда весело семенила рядом с мессиром, и мне оставалось только догадываться о причине ее великолепного настроения.