Огненный трон
Шрифт:
— Обещаю, — сказал я, хотя и сомневался в себе.
В голове и сейчас звучал голос Гора, убеждающий меня стать фараоном. Мне хотелось сказать Зие что-нибудь еще. Может, даже рассказать о своих чувствах, но моя глотка выдала лишь:
— Угу.
Зия сухо улыбнулась.
— Сейди права. Ты… как же она сказала? Ты подкупающе неуклюж.
— Потрясающе. Спасибо.
Над нами мелькнула вспышка. Портал открылся. В отличие от большинства порталов здесь не было клубящихся песчаных вихрей. Проем сиял пурпурным светом. Вход в Дуат.
— Это наш, — сказала мне Сейди. — Пошли?
— Будь
— Угу, — снова пробурчал я. — С осторожностью у меня не очень. Но… постараюсь.
Пока я поднимался к порталу, Сейди успела обнять Уолта и что-то шепнуть ему на ухо. Уолт важно кивнул и добавил:
— Обязательно.
Я не успел спросить, о чем они шептались, как Сейди уже обратилась к Бесу:
— Готов?
— Я присоединюсь к вам, — пообещал гном. — Вот только провожу Уолта с Зией. А вас я буду ждать на реке Ночи, в четвертой области.
— Что это за область такая? — спросил я.
— Увидите, — лаконично ответил Бес. — Двигаем!
Я успел еще раз взглянуть на Зию. Внутри шевельнулась противная мысль: «Не в последний ли раз?» А потом мы с Сейди вошли в пурпурный проход и очутились в Дуате.
Дуат — странное место.
[Сейди сейчас назвала меня Капитаном Очевидность. [53] Ну и пусть. Если к пирамидам вы можете съездить, то не факт, что каждый желающий побывать в Дуате туда попадет. Поэтому рассказываю как можно подробнее.]
53
В веб-комиксе Капитан Очевидность — добрый супергерой, спасающий людей от ненужных размышлений путем сообщения всем известной истины.
Потоки мира духов взаимодействуют с вашими мыслями, переносят вас в разные места и стараются, чтобы окружающий мир совпадал с вашими знаниями. Естественно, мы попали в совсем иную реальность, но она напоминала Лондон в районе пристани возле дома наших бабушки и деда.
— Это жестоко, — тихо сказала Сейди.
Я ее понимал. Сестре было тяжело вернуться в Лондон после катастрофического (иначе не назовешь) празднования дня рождения. И наше первое путешествие в Бруклин накануне Рождества тоже началось отсюда. Вместе с Амосом мы тогда спустились к пристани и сели в его магическую лодку. Помню, я горевал по отцу, злился на стариков, с легкостью отдавших нас дяде, практически чужому для меня. Но больше всего я боялся плавания в неизвестность. Сейчас все это опять нахлынуло на меня — чувства, которые совсем не хотелось переживать снова.
Реку окутывал туман. За его стеной лондонские огни сливались в странное и, я бы сказал, зловещее свечение. Панорама Лондона не была застывшей: силуэты зданий двигались, появлялись и исчезали, как будто искали себе места поудобнее.
У самой воды туман рассеивался.
— Сейди, — шепнул я. — Смотри.
У причала стояла лодка, но другая. Не та, на которой мы плыли с Амосом. Это была барка бога солнца. Такой мой ба увидел ее во сне. Когда-то великолепное судно с палубой и местами для двадцати гребцов, а сейчас…
На ступеньках, загораживая проход, стояли дед и бабушка.
— Опять эти, — зарычала Сейди. — Только их тут не хватало.
Мы оказались лицом к лицу с дедом и бабушкой. Точнее, с мерцающими фигурами, похожими на наших стариков.
— Отвалите! — потребовала Сейди.
— Что за лексикон, Сейди? — Глаза псевдобабушки вспыхнули. — Как ты разговариваешь со своей бабулей?
— Прошу прощения, забыла спросить главное. Как там: «Бабушка, а почему у тебя такие большие зубы?» Нехбет, ты никогда не была моей бабушкой! А сейчас убирайтесь оба!
Облик фальшивой бабушки задрожал. Цветастый домашний халат превратился в плащ из грязных черных перьев. Лицо приобрело птичьи черты, а большинство волос попросту исчезло. По шкале уродства она находилась рядом с Бесом.
— Повежливее, пожалуйста, — укоризненно заявила богиня грифов. — Мы хотим дружески предостеречь вас обоих. Вы собрались пересечь опасную черту. На вашем нынешнем языке она называется «точкой невозврата». Если вы ступите на борт барки, то повернуть назад уже не сможете. Вы не остановитесь, пока не минуете все двенадцать домов ночи. Или пока не погибнете.
— Агх! — подтвердил псевдодед.
Он принялся чесать подмышки, что было в одинаковой степени свойственно и богу бабуинов Баби, и нашему деду.
— Слушайте Баби. Он дело говорит, — продолжала Нехбет. — Вы даже не представляете, какие опасности ждут вас на реке Ночи. Вспомни, девочка, в Лондоне ты едва отбилась от нас двоих. Армия хаоса куда многочисленнее!
— Не забывай: сейчас Сейди не одна, — сказал я, доставая из сумки атрибуты Ра. — А теперь не задерживайте нас.
Баби в облике деда с урчанием отступил.
— Обзавелся оружием фараона? — удивилась Нехбет. В ее тоне я уловил восхищение. — Смелый шаг, мальчик. Но посох и цеп вас не спасут.
— Да поймите же, что мы спасаем не только себя. Вас всех. Мы намерены спасти весь мир от Апофиса. Когда мы вернемся вместе с Ра, нам понадобится ваша помощь. Вы будете выполнять наши приказы и убедите остальных богов сделать то же самое.
— Я сейчас помру от смеха, — прошипела Нехбет.
Я поднял посох, и внутри меня потекла сила — сила правителя. Посох был необходимой принадлежностью пастуха. Каждый правитель — тоже пастух. Он ведет свой народ, как пастух ведет стадо. Сейчас каждое мое слово несло силу, и два бога безропотно опустились на колени.
Прежний вид Нехбет и Баби сменился их истинным обличьем. Нехбет превратилась в громадного грифа с золотой короной на голове и затейливым ожерельем из драгоценных камней на шее. Крылья ее так и остались черными и грязными, но сейчас они блестели, словно обсыпанные золотистой пудрой. Баби оказался рослым серым бабуином с огненно-красными глазами, острыми зубами и толстыми, как ствол дерева, руками.
Оба с нескрываемой ненавистью смотрели на меня. Я знал: малейшая моя оплошность, малейшее проявление нерешительности или сомнения, и мне конец.