Огни мёртвого города
Шрифт:
Костя понял, что так увлёкся своими шпионскими делами, что не услышал, как этот хрен проник в комнату и подобрался к нему.
Махнув стволом автомата, бородач приказал:
— Руки за голову! На пол! Лежать!
Выполнив все требования, парень лег на живот рядом с телами полицаев. Мужик присел рядом, заставил парня вытянуть руки в стороны и, навалившись коленом на его спину, начал обшаривать карманы, вытаскивая собранные документы и забрав пистолет.
Послышались шаги:
— Ну чего тут, Рог?
— Вот, взял красавчика. Гляди, скольких он
— Красава! — откликнулся второй и тут же сказал сомневающимся голосом:
— А это точно он их?
— А кто же ещё? Он трупы шмонал и не слышал, как я вошёл. Да и ствол у него!
— Ясно.
— Да это не я! — выкрикнул Костя. — Это другой их убил, а я тут…
Он запнулся, ибо не знал, что говорить. Что это за типы? Они из полицаев или против них? Как тут отвечать, чтобы не напороться?
— А может это наш? — предположил второй.
Бородач легко пнул коленкой лежащего парня.
— Слышь? Ты партизан?
Костя от этой фразы окаменел.
Партизаны!
— Конечно, я партизан! — уверенно сказал Костя. — Я свой!
Он вспомнил про кодовую фразу и сказал, обернув к мужикам голову:
— У вас дача не за Волгой, случайно?
— Какая дача? Ты чё трёшь? — бородач легко ударил его в спину.
По недоумённым лицам партизан парень понял, что те не узнали кодовую фразу. Костя сперва растерялся, а потом подумал, что возможно это рядовые бойцы, задача которых бой, а не секретные операции…
— Да я это… — пробормотал он, не зная, как доказать свою причастность общему делу. — Но я, правда, свой, я партизан!
Мужики помогли ему подняться на ноги, и он рассмотрел незнакомцев. Первый — бородатый тип в тёмной полицейской, омоновской, форме, но с широкой белой повязкой на правой руке. Второй одет обычно. Джинсовые брюки, серая рубашка и темно-синяя куртка, но тоже с белой повязкой на рукаве. У обоих на плече калаши. На вид обоим лет по сорок.
— Из какого ты отряда, кто командир? — поинтересовался бородач.
— Да я это, у меня… Славик его зовут и еще Николай Иванович.
Он начал описывать внешность саратников.
— Фамилии? — потребовал второй партизан, нахмурившись. — Какое соединение?
— Да не знаю я. Я к вам только прошлой ночью вступил и меня сразу на задание отправили. Они тут велели посыльным быть.
— Вот этот, — парень указал на труп Олегыча. — Он должен был какие-то сведения через меня передавать, а он меня своим сдал, и меня тут чуть не убили.
— Из какой ты группы-то?
— Да не знаю же я!
— Но ты партизан?
— Ну, конечно! Я только вчера вступил, но у меня задание! Я типа курьера тут.
Партизаны некоторое время молчали, глядя на парня, а затем второй сказал:
— Слушай, парень. Мы тебя не знаем, поэтому давай так сделаем. Мы о тебе старшим сообщим, а ты пока побудешь на правах обычного пленного. Согласен?
— Ну, давайте, — пробормотал Костя. — Только смотрите, тут где-то убийца бродит.
— Не боись!
Ему тут же связали за спиной руки резиновым жгутом, и повели из комнаты. Выходя из здания,
На улице уже стемнело, но вокруг светили фонари и костры. В стороне горело несколько палаток. Парня повели вглубь лагеря. На земле кое-где валялись убитые: как полицаи, как и просто мужички, без повязок на руке. В воздухе сильно пахло гарью, бензином и еще какой-то химической гадостью. В разные стороны сновали вооруженные люди. Некоторые были в полицейской форме, и у каждого белая повязка на руке. Быстро промчалась мимо пассажирская "Газель" с оторванными боковыми и задними дверями.
На одной из широких улиц парень увидел длинную шеренгу, в которой стояли мужики. Судя по их виду — обычные обитатели лагеря. В стороне он заметил кучку из женщин с детьми.
Костю поставили в шеренгу к мужикам и велели ждать.
Еще раз напомнив, что доложат о нем начальству, пленившие его партизаны ушли. Костя стоял, переминаясь с ноги на ногу. Время от времени подходили партизаны, которые подводили и ставили в шеренгу всё новых мужиков. Полицаев в шеренге не было, только обычные, лагерные бедолаги.
Минут через пятнадцать ожидания перед шеренгой нарисовался какой-то молодой парень, лет двадцати, с автоматом на плече. Он громко закричал забавным голосом, то и дело "давая петуха". В другое время над ним бы посмеялись, но сейчас никто из мужиков, стоящих рядом с Костей, даже не улыбнулся. Они смотрели на кричащего парня со страхом и, глядя на них, Костя подумал, что некоторые даже не понимают, что тот орёт.
Между тем, этот партизан сообщил, что бояться не стоит, никто их не тронет, но всем придется подождать немного, пока с каждым немного не поговорят.
"— Дурацкая ситуация, — думал Костя. — Как мне теперь быть? Где мои командиры? Этот болван Славик сейчас, небось, сидит у мусоропровода в той девятиэтажке и ждёт меня. А Николай Иванович и того дальше".
"— Но ведь есть у меня и козырь! — появилась мысль. — Во-первых, я пароль партизанский знаю, и уж его-то командиры точно должны знать. А во-вторых… Назову им имя дяди Юры. Если даже стукач-наседка знал, что Мельгунов главный партизан, то эти партизаны про него, по любому, слышали. А может, даже и не слышали, а он сам здесь! А что? Вполне может быть!".
От мысли, что дядя Юра может быть где-то рядом, парень почувствовал нервное возбуждение и начал переминаться с ноги на ногу. Он бросил рассеянный взгляд в сторону и увидел, что вдоль шеренги идет… Славик.
Парни встретились взглядами, и на лице заместителя командира появилась улыбка облегчения. Он поманил Костю рукой. Тот вышел из шеренги. Славик развязал ему руки, и они пошли по улице в сторону, откуда сюда пришел Костя.
Славик улыбался и даже обнял рукой Костю за плечи.
— А я уж переживал тут, — радостно говорил он. — Понимаешь, какое дело! Тут, оказывается, наши решили этот лагерь штурмом взять. А мы-то про это совсем не знали! Узнали только через час, когда ты ушел! Видишь, какая накладка?