Огни у пирамид
Шрифт:
Сегодня князь Дайаэ был приглашен на пир к местному правителю, и он прикидывал, чтобы такого ему подарить. Сделать дешевый подарок — оскорбление, сделать дорогой — неразумно и будет служить поводом к увеличению запросов. Князь был в раздумьях. Подарок должен был быть символичным и давать отчетливый намек, и даже не один. Ближе к вечеру, в сопровождении десятников и сотников он прибыл к дворцу правителя, который носил титул Гун.
В зале были расстелены разноцветные циновки, на которых стояли низкие столики, уставленные незнакомыми кушаньями. У столиков лежали
при приготовлении еды использовать шесть видов злаков
при приготовлении жертвенного мяса использовать шесть видов животных
при приготовлении напитков использовать шесть очищенных жидкостей
при приготовлении изысканных яств использовать сто двадцать продуктов
при приготовлении деликатесных кушаний использовать восемь изделий
при приготовлении соевой подливки использовать сто двадцать бутылей
Но тут же гости, а потому блюд сегодня было куда больше. Князь Дайаэ нахмурился, не попасть бы впросак. И он сказал командиру персов:
— Слушай, Куруш, и передай своим парням. Не напиваться, не набрасываться на еду. Пусть следят за местными и повторяют их действия. Если будем спешить, то будем выглядеть деревенщиной, и нам тут будет сложнее вести дела.
— Сделаю, — сказал перс. Его и самого привело в растерянность несметное количество тарелочек и плошечек, заполненных незнакомой снедью.
Как выяснилось, жизнь китайцев в период Весен и Осени, как его назвали позже, была предельно регламентирована. Не только война велась по правилам. Каждый шаг сопровождала какая-то церемония. Так, свадьба состояла из шести обязательных шагов, и для каждого из сословий они имели отличия. Да что там, даже количество деревьев на могилах различалось в зависимости от общественного статуса. И нарушить эти правила было позором.
Гости расселись, не прикасаясь к еде, и князь Дайаэ мысленно порадовался, что предупредил своих воинов. Китайцы разговаривали, без стеснения разглядывая чужеземцев. Непривычная музыка заиграла в зале, куда вышел сам Гун, приветствуемый низкими поклонами. Дайаэ, прочем, ограничился тем, что наклонил голову и прижал руку к сердцу, чем вызвал недовольную гримасу у хозяина. Гун взял палочки в руки, и это послужило сигналом к приему пищи. Дайаэ подозвал евнуха и попросил дать ему слово. Тот кивнул головой и через минуту музыка смолкла. Гости притихли в ожидании. Дайаэ поднялся.
— Великий и отважный князь. Я буду говорить на языке жунов, потому что вашу благородную речь я еще не знаю.
Речь кочевников знали не все, и евнух, стоявший за спиной правителя царства Цзинь, переводил.
— Мы прошли тысячи ли, чтобы попасть в вашу страну. Мы пересекли высокие горы, переплывали бурные реки, терпели холод и зной. Мы бились с множеством племен и народов. Наша цель- торговля. Мы привезли лучшие товары, что делают в нашей земле, и я хочу вручить их в подарок.
По знаку Дайаэ в зал внесли подносы.
— Я дарю вам эту чашу из синего стекла, сделанную в далеком городе Тир, до которого год пути. Я дарю пурпурный плащ из города Сидон.
В зале начался шум. Стекло в Китае сдали делать через полтысячи лет, а пурпур тут был вообще незнаком. Сам Гун скрывал любопытство с огромным трудом, сохраняя каменное выражение лица.
— Я дарю вот эти шитые золотом платки для ваших жен и золотые серьги для старшей жены.
Тут так было принято, Дайаэ специально узнавал. У жен тоже была своя иерархия.
— Прими в подарок вот этот меч из железа, досточтимый и отважный Гун.
Тут зал зашумел сильно. С железом в то время в Китае было так плохо, что полоски из метеоритного металла вставляли в бронзовые мечи, делая режущую кромку. Гун выпучил глаза. Ох, ему бы всё оружие сделать из железа. Тогда родственничек Чэн, что сидел в городе Цюйво, у него поплакал бы.
— И еще прими от меня вот этого жеребца, достойного твоего величия, — добил местного повелителя Дайаэ.
Гун не выдержал и вскочил на ноги, позабыв о торжественной неподвижности. О конях пришельцев он был наслышан. Кони тут были скверные, а коневоды из китайцев были еще хуже.
Дайаэ сел на место, довольный произведенным эффектом. Подарки были со смыслом. Да, мы богаты, но у нас есть железное оружие и хорошие кони, так что лучше дружить.
Цзи Минь сделал ответные подарки, которые в основном состояли из рулонов шелка, одежды из него же и золотых украшений.
Пир продолжался, а евнух склонился к уху Дайаэ, и прошептал:
— Повелитель будет ждать вас после пира. Он хочет поговорить.
Дайаэ кивнул. На то и был расчет.
Гун в своих покоях с детским любопытством разглядывал подарки, меч в особенности. Смысл этого дара он понял прекрасно, и разговор должен состояться совсем не тот, который он готовил со своим командующим Да-сы-ма.
— Князь, — уважительно склонился Дайаэ. Уважительно, не раболепно, как равный.
— Мне сказали, что ты князь в своих землях.
— Это так.
— Разве князья торгуют, как презренные купцы? — вопрос был с подвохом. Купцы в Китае были простолюдинами и стояли куда ниже даже колесничих, невзирая на богатство.
— Я не торгую, торгуют мои люди, — с каменным лицом сказал Дайаэ. — Разве купец сможет совершить деяние, достойное богов? Разве кто-то из твоих земель дошел до нашего царства? Никто не дошел, я первый, и это увеличит мою ДЭ, и порадует предков.
Цзи Минь задумался. Да, получается, собеседник был не презренный торговец-простолюдин, а воин, совершивший неслыханное доселе. А то, что он позволил торговцам сопровождать себя, было уже неважным. Но и нелишним. Гун был весьма прагматичен, и стоимость такого похода оценивал вполне трезво.
— Я готов покупать коней и железное оружие. Тряпки и стекло пусть продают купцам, мне это неинтересно.
— Пригнать большой табун будет сложно, мой Ван почти всех забирает для своего войска.