Огню плевать
Шрифт:
Широкие дверные проемы «Киновари» щерились демонтированными створками, эстакады на стоянки для фаэтонов были забаррикадированы, стены покрывали многослойные граффити местных группировок и безродной шпаны.
«Киноварь» ежесекундно исторгала из себя потоки разномастных чу-ха, с такой же жадностью заглатывая новых гостей. Над овальной площадкой перед бывшим торговым центром стоял гул и непрерывный хохот подвыпивших компаний. Патрули тетронов не только не мешали вечернему веселью, но подчас и охотно принимали в нем участие.
Покинув сравнительно безопасный проулок, я перебрался
Внутри, как и ожидалось, бывший «Восход» оказался столь же захламлен и изуродован, как и снаружи. Широкие холлы ничем не отличались от внешних улиц, встречая посетителей все теми же бочками с подожженными благовониями, убогими лачугами дервишей и вызывающе-разодетыми байши.
К моему удивлению верхнее освещение молла хоть и было прорежено пальбой и камнями, но все еще функционировало, наполняя переполненные «улицы» неверным желтоватым светом.
Под лапами «киноварцев» с визгом носились стаи тощих лысых псов. На месте когда-то вполне презентабельных магазинов теперь обосновались заведения попроще — грошовые рюмочные, татуировочные, клубы для игры в моннго, ночлежки и салоны для курения дайзу в иллюзиумных очках, арены для собачьих боев, дерьмовые закусочные и укрепленные лавки по перекупке краденого.
По залитым пластобетоном эскалаторам я поднялся на нужный этаж умирающего молла. Стараясь лишний раз не подавать голоса, успел раздраженно отмахнуться от пары грязных онсэн, очередного толкателя «карамели», мутного настройщика консолей, трех попрошаек и нагловатого, но непутевого глабера, какое-то время почти приклеившегося к моей спине в безуспешной попытке дистанционно взломать «болтушку» и поспешно отвалившего, только когда ему показали кобуру башера.
Не могу сказать, что меня совсем не узнавали. Кое-кто даже пялился вслед, кто-то шептал проклятья, кто-то когтем чертил на лбу охранные знаки. Однако открыто задираться никто не спешил — заметная под расстегнутым пальто жилетка «Детей» исправно делала свою работу, и я снова укорил себя за утаенное от Нискирича…
Перекупочная контора Куирколя оказалась ровно такой, как я себе и представлял — оккупировав помещения бывшей лавки по продаже зонтов и противокислотных плащей, она выставила в зауженных проходах самодельные стены с мощными дверьми для посетителей, а витрины защитила толстыми решетками. Стекла за ними хоть и были целыми, но запылились и потерлись настолько, что едва позволяли рассмотреть разложенный на пластиковых коробках «товар».
Вывески ломбард не носил, а вместо нее на выступающем из стены самодельном флагштоке покачивался пустой мешок — известный символ перекупов гнезда.
Выбрав очередной наблюдательный пункт, столь же удобный, сколь укромный и лишенный валяющихся под ногами пьяных дервишей, я слился с тенями и принялся наблюдать.
Мимо бродили обитатели и посетители «Киновари» — мутные, размытые, неприглядные в своей жадности и подозрительности. Цокая массивными копытами по гладкому бетону пола, прошла тощая корова, за которой с пискливой песенкой увязалась стайка детишек. Им навстречу, воровато оглядываясь, пронеслись подростки постарше, определенно что-то
Затем в мое замечательное убежище попытались сунуться двое нервных чу-ха, со всей очевидностью привыкшие зарабатывать на дозу разбоем, но я с улыбкой показал им скрещенные пальцы и парочка поспешно ретировалась. Возможно, сыграла роль замеченная под пальто жилетка? А может быть, жулики просто были не очень дружелюбны?
Больше меня не тревожили, позволив без спешки разглядеть жалкую лавчонку Куирколя и трезво оценить шансы на благополучный вход-выход. Впрочем, в немалой степени наблюдению мешал и сам наблюдающий — моя одежда провоняла так, что не спасало даже ароматическое масло; болели нога и плечо, а портянки словно зацементировались.
Признаюсь как на духу: я ненавижу помятую и влажную одежду в конце тяжелого дня. В такие моменты я и сам ассоциирую себя с такой одеждой. Да что там? Сейчас я действительно представлял себя этой самой кучкой тряпья, мокрой от пота, вонючей и помятой…
Очки отправились в футляр. Затем я вынул из кобуры башер, выщелкнул фанга из ствола и заменил кассету. На Гариб-базаре вышло грязно… некрасиво и грязно, совсем не в привычном мне стиле. Поэтому, как бы ни поменялся ветер, убивать сегодня в мои планы больше не входило, а для нейтрализации особо ретивых сгодятся и специальные полые фанга с гелеобразным «сомотранком» внутри.
Еще раз оглядев коридор-улицу, подходы к лавке перекупщика, спуски и подъемы на этаж и тканевые палатки с храпящими в них бедняками, я убедился, что не привлекаю лишнего внимания и зашагал к окованной металлом двери.
Взглянул в камеру наблюдения над входом, потянул на себя тяжелую створку и снова вспомнил старинную пословицу. Буквально ощутив, как грязная вода метафорической Ек-Вишаль-Кулхади-Утким-ек-Нишан подступает все выше и выше, грозя скрыть меня с головой.
"Ломкая горечь"
Куо-куо-куо, мои ушастенькие!
Честная Моноспектральная Чапати снова с вами, а значит снова настало время немилосердных новостей от «Ломкой горечи»! Раскрываем соседям правду, какой бы жестокой она не была. Не боимся, не скругляем углы, не меняем фактов.
Но чем же ты нас сегодня порадуешь, о, самая неподкупная прокламаторша Юдайна-Сити, спросите вы? Чапати ответит: вести мои дурны, господин, и с нижайшим поклоном я прошу дозволения исторгнуть их из своей недостойной пасти.
Ита-а-ак, мои внимательные, Чапати утверждает — началось! Вы подумаете, о чем это она? Окончательно спятила, сисадда? Ха-ха, да раньше пустынные манксы начнут отращивать хвосты, чем Моноспектральная потеряет дарованный Когане Но рассудок! А говорит ваша Чапати о том, что на улицах любимого, уютного, такого родного и незаменимого Бонжура начинаются полномасштабные боевые действия!
Но что заставляет тебя так считать, о, самая прозорливая мицелистка Юдайна-Сити, с придыханием спросите вы? Чапати ответит и на это: сегодня утром в нашем районе случились сразу два события, заставляющих Моноспектральную объявить открытой новую войну бандитских стай!