Огонь и сера
Шрифт:
– Спасибо, что пришли.
Доктор сдержанно кивнул.
– Я произвел полное вскрытие. Вот результаты из лаборатории. Что конкретно вы хотели узнать?
– Прежде всего действительно ли это тело Ренье Бекманна?
– Несомненно. Данные зубной карты подтверждают факт.
– Отлично. Тогда продолжим.
– Я суммирую первичные записи и диагноз. – Доктор перевернул несколько листов на планшете. – Четвертого марта тысяча девятьсот девяносто пятого года Ренье Бекманна с симптомами рака доставили в больницу «Скорой помощи». Тесты выявили позднюю стадию мелкоклеточной карциномы легких с метастазами
– Вы уверены, что он умер именно в больнице?
– Да. Я наблюдал Бекманна до самой его смерти.
– И вы так четко помните события десятилетней давности?
Доктор посмотрел на Пендергаста поверх очков.
– Четче некуда.
– Продолжайте.
– Я провел анализ в два этапа. Во-первых, проверил собственное первичное заключение о причине смерти. Без вскрытия – это стандартная процедура. За обычное вскрытие государство не заплатило бы. Ведь родные Бекманна не искали, и следов насилия я не обнаружил.
Пендергаст кивнул.
– Во-вторых, по вашему запросу я постарался выявить необычные патологии: следы ран, ядов и тому подобное.
– И результаты...
– Подтвердили, что Бекманн умер от общего отказа легких, вызванного раком.
Пендергаст пристально посмотрел на доктора.
Доктор этот взгляд выдержал и спокойным голосом продолжил:
– Основная опухоль размером с грейпфрут находилась в левом легком. Метастазы были в почках, печени и в мозгу. Удивительно, что Бекманн не обращался за помощью. Должно быть, чудовищная боль не позволяла ему двигаться.
– Продолжайте, – тихо попросил Пендергаст.
– Помимо рака, у пациента обнаружились: развитый цирроз печени, порок сердца и букет хронических симптомов, указывающих на алкоголизм и недостаточное питание.
– И?..
– И все. Присутствия ядов или наркотиков не обнаружено. Никаких видимых ран. По крайней мере тех, которые можно выявить у забальзамированного покойника, десять лет пролежавшего под землей.
– А следов горения?
– Горения? Что вы имеете в виду?
– Никаких признаков того, что пациент перед смертью испытал воздействие высокой температуры?
– Абсолютно никаких. Горение вызвало бы массу очевидных изменений клеток. Я просмотрел тридцать, если не сорок, образцов тканей данного трупа. Ни один ничего подобного не показал. Мистер Пендергаст, ваши вопросы ставят меня в тупик.
Не повышая голоса, агент ФБР заговорил вновь:
– Мелкоклеточный рак легких почти в ста процентах случаев вызывается курением. Я прав, доктор?
– Правы.
– Значит, Бекманн совершенно однозначно умер от рака? – с легким скепсисом в голосе спросил Пендергаст.
Раздраженный доктор схватил со стола бурую податливую массу и ткнул ею в лицо Пендергасту.
– Вот. Не верите мне – поверьте этому! Дотроньтесь, почувствуйте опухоль. Бекманна убила она. Это так же верно, как то, что я стою перед вами!
К машине они шли в молчании. Пендергаст скользнул за руль – сегодня фэбээровец вел сам.
«Роллс-ройс» выехал с парковки. Когда скопление домов Йонкерса осталось позади, агент заговорил:
– Что скажете, Винсент? Порадовал ли вас
– Порадовал – и красноречием, и вонью.
– Признаюсь, рассказ Бекманна меня удивил. Надо отправить доктору благодарственное письмо. – Фэбээровец вдруг развернул машину.
– Разве мы не возвращаемся в Нью-Йорк? – спросил д'Агоста.
Пендергаст покачал головой.
– Джереми Гроув умер две недели назад. Неделя прошла со смерти Катфорта. Мы прибыли в Йонкерс за ответами и без них не уедем.
Глава 45
Автобус медленно, рывками продвигался по бесконечному наклонному тоннелю, выложенному белой плиткой. Наконец полумрак закончился, и преподобный Уэйн П. Бак увидел, как за перекрестьем стальных балок в чистом солнечном свете чернеют прокопченные жилые здания и вспышками мелькают небоскребы. Накренившись, автобус въехал в следующий тоннель и снова остановился.
«Нью-Йорк», – подумал преподобный Уэйн П. Бак. Он переживал неописуемую гамму эмоций: возбуждение, страх, покорность и ощущение неведомого врага. Такие же чувства владели им и в день, когда он освободился из тюрьмы, отсидев девять лет за убийство второй степени. А до того Бак прошел медленный, долгий путь по наклонной. Не успевал устраиваться на работу, как его увольняли. Бак ушел в запой; начал с хулиганства, потом стал угонять машины, потом ограбил банк. Одним утром все вообще пошло наперекосяк и закончилось тем, что Бак застрелил кассира в магазине. Бедного, невинного человека.
Автобус натужно полз вперед, а в памяти вставали картины ареста, суда, приговора на срок двадцать два года. Долгий путь в наручниках по утробе тюрьмы и почти забытый период мрака.
А затем – обращение. В тюрьме Бак родился во второй раз. Как Иисус поднял блудницу Марию Магдалину, так Он поднял алкоголика и убийцу – человека, от которого отвернулись все, даже семья.
Спасенный Бак стал читать Библию, снова и снова, от корки до корки. Понемногу начал проповедовать: там сказал доброе слово, здесь протянул руку помощи. Организовал семинар – и постепенно обрел уважение и доверие заключенных. Вскоре Бак большую часть своего времени посвящал спасению душ. Да еще – шахматам. В тюрьме больше и делать-то было нечего. Не читать же журналы – оплоты материализма, и не смотреть телевизор, по которому шло все самое худшее. В книгах – во всех, кроме Библии – лишь богохульство, насилие и разврат.
Приближалось досрочное освобождение, и Бак все отчетливее понимал, что пастырством в тюрьме он на самом деле готовился к некой великой миссии, а цель Бог откроет ему позже. На воле Бак странствовал вдоль границы между Калифорнией и Аризоной от одного городка к другому. Он проповедовал, целиком полагаясь на Господа – Тот одевал его и кормил. Круг чтения Бака расширился: сначала Беньян, потом святой Августин, а затем и Данте в переводе. И всегда, всегда Бак ждал зова от Бога.
И вот наконец знак. Цель открылась, но кто мог подумать, что Бог направит преподобного в Нью-Йорк, в средоточие грехопадения и зла, рядом с которым Вегас и Лос-Анджелес – бледные тени?! Тогда красота Божьего замысла открылась Баку. Святого Павла Господь послал в Рим – в черное сердце язычества, а Уэйна П. Бака Он отправил в Нью-Йорк.