Огонь и ветер
Шрифт:
Понял ли он, что происходит? Наверное, да. Наверное, он понимал, что происходит, но… он улыбался. Им улыбался. До последней минуты. Несмотря на боль, которая не снималась уже ничем. Несмотря на жар, на давление, от которого у него постоянно шла носом кровь. Несмотря на то что он умирал — он улыбался, и, пока были силы, даже пробовал с ними говорить. Про то, что всё обойдётся. Про то, что фигня. Про то, что…
Через пять лет на планете осталась всего сотня рауф, не больше. Кто-то (они тогда уже не думали, кто и зачем — стало всё равно) перебил половину работающих здесь «чужих», а вторая половина, посмотрев на такие расклады, расторгла контракты и смылась с Терры-ноль сама. От греха подальше.
Кир был одним из первых в длинном списке жертв. Его ранили во время совсем пустяшной разборки с какими-то местными бандитами, ранили под Москвой, километрах в тридцати от города. И сначала, в первые часы, никто ничего не понял — довезли до больницы, прооперировали, он пришёл в себя. И прожил только двенадцать часов…
— Так, через две минуты контрольное время, — напомнил Скрипач. — Давайте в центр, а то посбиваем всё к шуту. Мужики, хватит там медитировать! Резче!..
Следующий час они провели, сидя на корточках рядом с «дирижёром», на который шли данные с датчиков. На взгляд Ита, не было в этих данных вообще ничего интересного. Центр площадки (если вообще это можно было назвать площадкой) «звучал» сильнее, оба «рукава» тише, чем ближе к краям зоны, тем, собственно, и слабее. Ри сказал, что на досуге посчитает эту модель, и что сейчас, на его взгляд, получается классическая гауссина, нормальное распределение, и что дисперсия тут будет, по всей видимости, стандартной… Ит возразил, что данных недостаточно и что возможны отклонения, что величина может варьировать, они заспорили, а Скрипач в это время записывал данные с датчиков в таблицу и жаловался, что руки у него совсем окоченели.
Через час, по счастью, все данные были сняты, и они снова разбрелись по площадке, собирая датчики. Стало холодно: одно дело, когда двигаешься и что-то делаешь, а другое — когда в мороз сидишь на одном месте. У Ита замёрзли ноги, Ри, по его словам, уже не чувствовал собственных ушей, а Скрипач то и дело пытался растирать руки.
— Так, с одеждой мы, кажется, промахнулись, — подытожил Ри, когда датчики оказались, наконец, собраны. — Тут нужны унты какие-нибудь. И штаны с подкладкой.
— И шапка с ушами, — подсказал Скрипач. — И, замечу, эта точечка ещё ничего, потому что на следующей нам предстоит сидеть почти три часа. И совсем не факт, что получится туда подъехать на машине. Может случиться, что будет, как здесь. Мы на точке, «Люся» чёрт-те где…
— Значит, докупим вещей, — пожал плечами Ит. — Ну что? Поехали?
Ри кивнул. И снова, в который уж раз, посмотрел в угол, на чужую кровь. Что-то его сейчас царапало, совсем как та невидимая заноза, от чего-то ему было не по себе, но сформулировать причины этих ощущений он не мог. Никак не мог.
Ничего не получалось.
Ладно, поживём — увидим.
В машине кое-как отогрелись. Ит больше всего боялся, что придётся вытаскивать «ЗИЛ» из снегового заноса, который вокруг него намело, но «Люся» на удивление ловко справилась сама — бодро выбралась из заноса, перевалила через невысокий сугроб и через пять минут уже была на дороге.
— Молодец, девочка, — Скрипач погладил руль. — Полный привод хорошая вещь. Полезная. Особенно при таких-то погодах.
При въезде в город снова попали в пробку, Ри предложил повести, Скрипач с неохотой уступил ему руль и всю дорогу наставлял, что и как правильно делать. С техникой у Ри ситуация выглядела несколько странно: он с лёгкостью осваивал всё, что было выше четвёртого уровня, но в мирах, подобных этому, начинал пасовать и теряться. «Примитивные тупые железки» с ним работать нормально не желали, он их не чувствовал, и поэтому у него постоянно что-то ломалось. У катеров глохли моторы, потому что он вечно недоливал масла в топливную смесь, у машин что-то отваливалось в ходовой, потому что Ри по привычке игнорировал кочки и рытвины и перед ними не подтормаживал; даже обогреватель в его квартире, который Ит собрал в своё время «из чего было под рукой», и тот сгорел — ну, тут Ри был виноват, конечно, сам. Не выключил вовремя…
— Гений, сцепление выжимай плавненько… Плавненько, понимаешь? Песня «нежность». Потихонечку, полегонечку… И не дёргай ты так рычаг, передачи тут замечательно сделаны, очень удобно, он сам пойдёт, только подтолкни…
— Ты мне ещё с этой «Люсей» сексом предложи заняться!.. — У Ри уже явно кончалось терпение. — «Тихонечко» и «плавненько»! Чего ты, я не знаю, блин! Это ж просто машина!..
— Вот посадить тебя на БЛЗ, врубишься через неделю, какая это «просто машина», — строго произнёс Скрипач. — Гений, учись. А то ты умный такой, а как до дела доходит…
— Слушай, сам учись, блин!..
Ит сидел на заднем сиденье и рассеянно рассматривал листок с данными, которые сняли на площадке. Вроде бы всё правильно, но… А вот это что такое? И как вообще такое может быть?
— Рыжий, кончай орать и ответь мне на один вопрос, пожалуйста, — попросил он. — Датчик номер тридцать шесть у тебя чего показал?
Рыжий смолк, призадумался.
— Эээ… а чего он показал?
— Он показал на двадцатой минуте ноту на четыреста герц длительностью одну сотую секунды, — Ит выпрямился. — Мы её даже не услышали. Не успели.
— Чего? — изумлённо спросил Ри.
— Того. Там было что-то, — Ит с тревогой уставился в лист. — Между прочим, этот датчик был совсем рядом с той лужей… ну, вы поняли.
— Далеко? — спросил Скрипач.
— Где-то в метре.
— И что это могло быть? — риторически спросил Ри, напряжённо вглядываясь в дорогу.
— Понятия не имею, — покачал головой Ит. — Но ведь было. И… — Он замялся. — Меня смущает ещё один факт.
— Какой? — с интересом спросил Скрипач.
— Почему мы должны писать это всё на бумаге и сдавать в таком виде. Почему не через Сеть? Почему вот так? Из рук в руки, а не гораздо более простым и удобным способом?
— Ответов у нас пока что нет, — Ри нахмурился. — Ох, ребята… Ладно. Посмотрим, что будет дальше.
Павел результатом оказался доволен. Бегло просмотрел отчёт, покивал чему-то своему, положил лист бумаги в папку, а папку сунул в ящик стола.
— На сегодня свободны, — сообщил он. — Завтра работаете Балашиху, послезавтра перерыв, и попробуйте поискать приработок.
— Мы не будем его искать, — решительно ответил за всех Ит. — Добавляйте денег. Это нереально — отрабатывать такое количество точек, да ещё при этом ходить на службу.
— Другие ходят, и ничего, — огрызнулся Павел.
— Мы, кажется, уже говорили про «других», — напомнил Ит. — Мы — не другие. Мы так работать не сможем.
— Павел, поймите, это действительно тяжело, и мы запорем исследования, — примирительно начал Ри. — Вы что, хотите, чтобы мы допустили ошибку из-за того, что…
— Нет, я не хочу, чтобы вы допустили ошибку, — Павел нахмурился. — Но точно так же я не хочу идти у вас на поводу. Не вам ставить условия.
— Мы не ставим условия, а констатируем факт: есть работа, есть точки, и есть мы, которые не справятся, если будут разбрасываться, — Ит спокойно смотрел на Павла. — Поэтому мы сейчас просим: добавьте денег на жильё и еду. Нам не так много надо, мы привыкли обходиться малым, мы согласны даже жить впроголодь, если потребуется, но с одной-единственной целью. Работать.