Огонь Изначальный
Шрифт:
Глава 3
О чужих проблемах, на голову свалившихся, и осадном положении
Унылая каменистая равнина по-прежнему тянулась во все стороны до самого горизонта. Солнце медленно плыло по небу, то скрываясь за набегающими на него светлыми облаками, то снова выглядывая из-за них. По земной, а вернее, по каменной, твердой, похожей на старые, раскрошившиеся плиты поверхности скользили расплывчатые тени, отбрасываемые облаками и большими валунами. Камни служили здесь единственным ориентиром, позволявшим убедиться в том, что мы действительно двигаемся вперед, а не стоим на месте, безрезультатно перебирая ногами. Не без труда шагая наравне с Ксаем, я скользила взглядом
– Почему в кхарриате Огня так мрачно? – спросила я, когда немного приноровилась к шагу и правильному дыханию. Мне с моим ростом приходилось гораздо чаще перебирать ногами, чтобы не отставать.
– Кхарриат Огня, конечно, довольно своеобразное место, но именно так здесь было не всегда, – со странной насмешкой отозвался Ксай. – Раньше здесь текли реки лавы, озера горели огнем, а на газонах вместо травы колыхались языки пламени. Ты уже, наверное, догадалась, из-за чего все изменилось.
– Из-за гибели Изначального, верно? Стихия Огня начала покидать наши миры, нечему стало подпитывать магию.
На душе сделалось тоскливо и пусто. Огонь покинул и меня, а потому теперь я намного лучше понимала арэйнов, нежели раньше. У меня хотя бы остались красные волосы, и когти, если выпустить, тоже появляются красные. Единственное напоминание, оставшееся о горевшем когда-то в моей душе Огне. Но оно хотя бы сохранилось, это напоминание! А что видят арэйны? Лишенные магии земли – затвердевшую лаву, превратившуюся в камень, угрюмую, серую и бесконечную равнину вместо полыхающих живительным огнем просторов. Возможно, поэтому наша встреча с Джаяром состоялась в кхарриате Воды – ничего удивительного в том, что ему не хотелось видеть родные земли измученными и опустошенными. Каково знать о прошлом величии кхарриата Огня, о царившей вокруг магии и каждый день наблюдать лишь равнодушные окаменелости?
– Когда-то кхарриат Огня был одним из самых процветающих и богатых в Империи, – словно прочитав мои мысли, сказал Ксай. – Но после гибели Изначального он постепенно приходит в упадок.
– А ты решил полюбоваться пейзажем? – спросила я. – Специально путешествуешь пешком, чтобы вдоволь насладиться прекрасным видом?
На самом деле мне хотелось узнать, почему Ксай не взял лошадь или любое другое ездовое животное, а спросить напрямую не решалась, вот и пришлось маскировать любопытство под несвойственной мне язвительностью.
– Полюбоваться… почему бы нет? Покрытая затвердевшей лавой земля – не самое худшее, что может быть.
Говорил Ксай явно со знанием дела, но уточнять, какие бывают «хуже», я не рискнула. Почему-то казалось, что в кхарриате Смерти, родном для арэйна, скорее наткнешься на что-нибудь жуткое, нежели на красивый пейзаж.
– Но, – продолжил с ухмылкой мужчина, – подозреваю, тебе интересно, как и почему я оказался здесь без средств передвижения? Все просто – большую часть пути я преодолевал по воздуху на собственных крыльях. Спускался на землю, только когда хотел размяться или отдохнуть. Теперь, к сожалению, если лететь с тобой на руках, наши сумки девать будет некуда. Именно поэтому в ближайшем поселении мы купим гикари.
Путешествие пешком оказалось занятием не из приятных – передвигались мы медленно, часто останавливались на отдых. Плечи натирали сумки, ноги гудели от перенапряжения, спина ныла от тяжести, и, что самое ужасное, все неудобства, судя по всему, испытывала я одна, а потому и в медленном продвижении можно было винить только меня. Стиснув зубы, не обращая внимания
Я верила, что поговорку «человек привыкает ко всему» придумали не зря, и, наверное, сумела бы приспособиться к тяготам пути, если б не моя недавняя болезнь. А так, едва успев восстановиться, с каждым днем я чувствовала себя только хуже, и не думая входить в ритм дорожной жизни. Ксай косился в мою сторону с тревогой, но, пока я самостоятельно переставляла ноги, молчал – сомневаюсь, что мы могли позволить себе долгий перерыв в пустынной каменистой местности, где за два дня нам не встретилось ни одного захудалого ручейка, не говоря уже о прочих признаках жизни.
Еще через пару дней я начала подозревать, что именно так мне суждено умереть. Неведомо где, от бессилья, обезвоживания и голода, потому как двигаться быстрее мы не можем, а запасы арэйна небесконечны. И поглядывает Ксай на меня в ожидании, когда спутница испустит дух, чтобы оставить здесь бездыханное тело, а самому взлететь и таки добраться до места, где получится пополнить заметно истощившиеся припасы. Я стискивала зубы, махала рукой, чтобы разогнать скачущих перед глазами цветных мошек, и делала очередной шаг, старательно показывая, что рано меня закапывать среди серых булыжников. И не дождется он самоотверженного: «Брось меня, лети, спасайся!»
Не знаю, что именно сказал Ксай, – его слова потонули в настойчивом жужжании, давившем на уши и стискивавшем голову стальным обручем. Я только вяло кивнула и подозрительно начала заваливаться вперед, носом прямо в каменистую землю. Рой мушек, почуяв близкую победу, торжественно взвыл, набрасываясь на меня подобно стервятникам.
– Инира, ты… – голос арэйна донесся издалека. Перед лицом, вынырнув из тьмы, что вместе с мошками густыми волнами наплывала отовсюду, возникли его глаза. Черные, с танцующим ворохом серебристых искр. Закружившись в этом водовороте и заслонившей собой пространство темноте, я потеряла сознание.
Первым, что увидела, когда очнулась, была нависающая над головой на высоте полутора-двух метров кривоватая веточка с единственным одиноким желтым листком. Тот висел почти неподвижно и только периодически от неуловимых дуновений ветра начинал слегка колыхаться, будто подергиваться в припадке. Ветка же была слишком тяжелой, чтобы как-либо реагировать на жалкие потуги несчастного калеки-ветра. И что за ассоциации ненормальные в голову лезут?
Кряхтя, приподнялась на локте, с растерянностью огляделась. Почти полностью голые деревья и кусты, усеянные горстями красноватых сморщенных ягод. Причем с левой стороны от меня лысые по осени представители растительности располагались намного ближе и теснее друг к другу, в то время как справа сквозь ветви просвечивала опостылевшая каменная равнина. Я лежала на толстом одеяле, сверху прикрытая еще одним одеялом. Из-под ковра скрюченных, засохших листьев виднелась земля. Твердая, подмерзшая, но все-таки земля, а не камень. Однако, сколько я ни оглядывалась, Ксая поблизости не было. В горле пересохло и саднило – пить хотелось неимоверно. Ну и где он, когда так нужен?