Огонь - огнём
Шрифт:
– Ещё чего не хватало!
– оскорблённо воскликнула Гермиона, как будто Гарри написал что-то обидное.
Я действительно очень занят. Я много читаю в библиотеке, пытаюсь подготовиться к следующему семестру, и это занимает все мои мысли. А ещё Дамблдор разрешил мне взять несколько индивидуальных уроков по Защите от Тёмных Искусств у Снейпа.
– О-о-ой!
– вскрикнула Джинни, выразив охватившие всех троих эмоции.
Это не так плохо, как вам может показаться. На самом деле то, что я могу заниматься летом магией, а не просто читать учебники - это просто здорово! Знаю, вы можете
Рон прекратил читать и потряс головой.
– Это… подождите, что это?
Гермиона, прищурившись, смотрела в пергамент.
– Это просто не может быть правдой. Считаете Снейп или ещё кто-нибудь перехватывает письма и суёт в них свой нос?
– Откуда мне знать?
– сказал Рон неуверенно.– Вообще-то, мы можем показать письмо папе, пусть произнесет Finite Incantatem над ним после ужина.
– Ну… - поколебавшись, сказала Джинни, - может быть… я имею в виду, может быть это всё-таки правда?
– Рон и Гермиона изумлённо посмотрели на неё.
– В общем… Мне конечно не нравится Снейп, но до последнего семестра он никогда не говорил мне ничего плохого - такого, как тебе, Рон. Да и сделал это всего один раз. Он может и не быть ужасным. Хорошо, не совсем ужасным. Короче, не постоянно абсолютно ужасным.
– Ты - это ты, Джин, - сказал Рон.
– На уроках ты ведёшь себя тихо и ты можешь сварить приличное зелье. Совсем другое дело - Гарри. Гарри Поттер. Снейп ненавидит его с тех пор, как он родился.
Гермиона кивнула, соглашаясь, за что Рон был ей очень благодарен. Обычно она всегда была готова встать на защиту любого преподавателя… даже Снейпа. Но даже она убедилась, что Снейп скорее съест свою мантию, чем будет достойно вести себя с Гарри.
– Мы сможем обо всём расспросить Гарри, когда увидим его в следующий раз, - сказала она.
– Продолжай, Рон.
Но хватит об этом. Я хотел сообщить вам, прежде чем вы узнаете это от кого-нибудь ещё - вчера я порвал с Джорджем.
– Ох!
– выдохнули разом Гермиона и Джинни. Рон ощутил, как его глаза полезли на лоб.
В этом нет ничего ужасного, правда. Мы не поссорились. И вообще, ничего плохого не случилось. Но у нас всё было несерьёзно, и после смерти Сириуса я понял, что не хочу заниматься подобной ерундой. Столько всего происходит вокруг. Думаю, Джордж это тоже понимает. И вообще, он гораздо сильнее привязан к своему магазину шуток, чем ко мне».
– Это правда, - признал Рон.
– Мне всё это не нравится, - сказала Гермиона нахмурившись.
– Что он называет «ерундой»? Он всерьёз собирается жить только ради мести Сами-Знаете-Кому?
– Это похоже на Гарри, - сказал Рон.
– Ты ведь его знаешь.
– Он толкнул Гермиону локтем и улыбнулся. Она просто ходячее беспокойство, но так приятно хоть изредка отвлекать её от тревожных мыслей, иногда у него это даже получалось, как правило -
– Мы поговорим с ним, когда вернёмся в Хогвартс. Вправим ему мозги. Ты ведь знаешь, мы можем.
Гермиона гордо расправила плечи и улыбнулась ему в ответ.
– Надеюсь.
– Потом она виновато посмотрела на него.
– Мы и правда должны больше бывать с ним. После того как Сириус… - она с трудом сглотнула.
– Мы нужны ему. Я хотела бы, чтобы и сейчас он был с нами.
– Или чтобы мы были с ним там, - согласился Рон.
– Даже если ради этого нам пришлось бы терпеть Снейпа.
Гермиона вздрогнула.
– Что бы он ни говорил, но… после смерти Сириуса… всё время проводить со Снейпом? О чём вообще думает Дамблдор? И я не верю, что Снейп не ведёт себя как мерзавец.
– Странные дела творятся, - сказал Рон, снова глядя в пергамент. Затем он задумался.
– Я имею в виду - в Хогвартсе.
* * *
Две недели пролетели очень быстро.
Гарри вёл себя нормально, по крайней мере, настолько, насколько вообще можно говорить о норме в его случае, и Северус немного успокоился. Он стал лучше спать, почти каждую ночь хотел секса, учился с ещё большим пылом и, самое главное, регулярно раздражал его, так что у Снейпа не оставалось поводов сомневаться, всё ли с ним в порядке. Как и раньше, он избегал есть в чьём-либо присутствии, но при этом не худел и не слабел, поэтому Снейп полагал, что Гарри не лжёт, когда уверяет, что вполне способен позаботиться о себе сам.
Оказалось, проводить почти всё время с Гарри далеко не так утомительно, как он ожидал. Они спали вместе почти каждую ночь и не расставались весь день: уроки порой переходили в бурные споры, иногда они даже кричали друг на друга, но Снейпу их дискуссии, пожалуй, нравились и он знал, что Гарри тоже получает от них удовольствие. Их пререкания никогда не затрагивали ничего слишком личного и поэтому никого не задевали. Когда их уже начинало тошнить друг от друга, Гарри уходил в библиотеку, а Снейп скрывался в своей лаборатории. Иногда Гарри спал в «своей» спальне, так что они всегда могли взять тайм-аут прежде, чем начинали действовать друг другу на нервы.
В общем, их жизнь вдвоём наладилась так быстро и так хорошо, что Снейп не на шутку обеспокоился. Он просто не может позволить себе к этому привыкнуть. Гарри - его тайна, его скрытый под покровом ночи партнёр по преступлению, и он не смеет считать его кем-то ещё, кем-то большим. Это последний год, который Гарри проведёт в Хогвартсе. В следующем году он должен будет уехать, построить собственную жизнь, а Снейпу придётся… смириться… как всегда… и остаться здесь. Чтобы Гарри смог навещать его в подземельях после того как окончит школу, им нужно будет очень сильно исхитриться, чтобы придумать для этого достаточно веские причины. Не говоря уже о том, что Гарри со временем утратит к нему интерес, что естественно. С его стороны было бы глупо, даже очень глупо привыкать к мальчику, он ведь не останется с ним навсегда.
Но, несмотря на все здравые мысли, Снейп никак не мог найти в себе достаточно сил, чтобы положить конец установившемуся ходу вещей. Он оправдывал себя тем, что через несколько дней всё равно начнутся занятия и Гарри должен будет ночевать в Гриффиндорской башне. Так какой смысл выгонять его сейчас?
Пока можно, он будет наслаждаться тем, что у него есть.
До начала учебного года оставалось ещё два дня. Они лежали в постели - обнажённые и измотанные. На раскрасневшемся лице Гарри блуждала лукавая улыбка.