Огонь под дождем
Шрифт:
— Что случилось, Рэнд?
— Не знаю. — Рэнд удивленно посмотрел па приборы и циферблаты, сложность и количество которых являлись бы предметом гордости любого владельца реактивного самолета. — Боюсь, что совсем не разбираюсь в машинах.
— Невероятно! — всплеснула она руками. — Что я слышу? Уже две вещи!
— Какие две вещи?
— Две вещи, о которых ты ничего не знаешь! — засмеялась она. — Машины и погода.
— Ну, допустим, о погоде я кое-что знаю, — медленно начал объяснять он. — Что же касается
Лейни наклонилась к Рэнду и бегло просмотрела приборы.
— Я не знаю, как вам сказать об этом, доктор, но на этот раз, кажется, барахлите вы!
— О чем это ты?
— О бензине. Просто кончился бензин.
— Да? — Рэнд свернул машину к тротуару и остановился. Задумчиво разглядывая показатели счетчика, он медленно проговорил: — Интересно, почему до сих пор никто не догадался создать машину, которая сама бы отправлялась на заправочную станцию и заправлялась бензином?
— Знаешь, что я думаю? — спросила она, сдерживая смех. — Нам слишком долго придется ждать появления такой машины, а как тогда с просмотром твоих гравюр?
— Ну, просмотр все-таки состоится…
— Но, предупреждаю, — засмеялась она, — если мне придется идти пешком, чтобы посмотреть на них, они должны быть действительно потрясающими.
— Подозреваю, что тебе не долго придется идти. Мы не так далеко от дома, как ты думаешь. — Он показал на высокую кирпичную стену, простирающуюся вдоль дорожки.
— За этой стеной — парк, где мы провели свой первый пикник.
Лейни в ужасе смотрела на стену.
— Но я не полезу на эту штуку еще раз. И не надейтесь.
— А тебе и не придется. Здесь недалеко есть калитка, насколько я помню.
— А вдруг она заперта?
— У меня случайно оказался ключ. Я в очень близких отношениях с хозяином, если ты помнишь.
— Да, кажется, припоминаю. Тогда нам пора, иначе мы попадем под дождь.
— Мы не промокнем, Лейни. Гарантирую. Дождь пойдет не скоро.
Они подошли к калитке, Рэнд открыл ее и повернулся к Лейни.
— Видишь, у меня очень удобный ключ. С его помощью я открываю калитку и массу дверей в доме. Я стараюсь максимально упростить себе жизнь, чтобы сосредоточить свое внимание на решении других, более важных проблем.
Лейни прекрасно понимала, о чем он говорит, она слишком хорошо знала, как важна и значительна его работа, сколько жизней зависит от нее. Он был, без сомнения, замечательный человек, и она восхищалась им. Как легко и уверенно шел он рядом с ней, держа ее за руку! С каждой встречей он приобретал все большую власть над ней и мог заставить ее смеяться от счастья
— Подозреваю, что заправка бензобака не входит в число твоих самых важных проблем, не так ли? — не удержалась она от соблазна поддразнить его.
— Да, об этом заботится другой человек, — улыбаясь, согласился он. — Мне же важно добраться до клиники в кратчайшее время с минимальными трудностями.
Они вошли в сад и прошли несколько метров. Он остановился и заключил Лейни в объятия.
— Я должен уточнить то, что недавно сказал. Я стараюсь не усложнять свою жизнь, но с одним-единственным исключением.
Теплый воздух был напоен влагой, благоухали буйные заросли цветов. Она прижалась к его груди и, подняв глаза, спросила:
— Каким, доктор?
— Мое исключение — ты, — сказал он серьезно. — С тех пор, как я встретил тебя, я больше ни о чем другом думать не могу. Я все время хочу видеть тебя. И что бы там ни происходило днем, вечером, когда мы, наконец, вместе, все заботы и переживания бесследно исчезают. Когда тебя нет рядом, я несчастлив и снова жду встреч. Ты, Лейни, — не исключение. Ты — самое главное для меня, как днем, так и ночью.
Она задрожала и потянулась к нему, он склонился, и их губы встретились.
«Его губы могут дразнить, могут мучить, могут возбуждать», — подумала она. Сейчас они совершали все три действия одновременно. Он нежными поцелуями покрывал все ее лицо, приблизился к уху, потом заскользил губами вниз по шее, пронизывая ее дрожью и чувственным удовольствием. Он вкушал от нее, смаковал ее, и Лейни, теряя самообладание, удивлялась тому, что он может стоять, тогда как ее тело становилось безвольным, как у тряпичной куклы. Она прижалась к нему, руки ее взмыли вверх и утонули в его непокорных волосах.
Было что-то первозданное и волнующее в том, как Рэнд держал ее в своих объятиях посреди этого сада в окружении цветущих растений. Они были одни, отрезанные от мира этой высокой стеной и защищенные от него низким непроницаемым небом. Он нежно опустил ее на траву.
— Я люблю тебя, Лейни, — прошептал он. — И я хочу заняться с тобой любовью… сейчас… здесь.
— Да, Рэнд… о, да!
Они медленно освободились от одежды. Губами и руками изучали тела друг друга, каждый их дюйм.
А потом пошел дождь — нежный и теплый — и охладил жар их кожи. Но он был бессилен охладить чувственность их любви. Дождь смачивал их кожу, делал ее влажной и гладкой, облегчая скольжение их рук, их ног, их тел…
Это был огонь под дождем. Страсть навалилась на них, окутывая обоих с одинаковой силой. Она покорялась — он господствовал. Она господствовала — он покорялся. Их кожа сверкала бусинками дождя, и воздух был пронизан желанием. Они соединились, и наступило мгновение, после которого уже не остановиться…