Огонь с небес
Шрифт:
– Постоянно действующий приказ гласит…
– Приказ у нас один – приказано выжить. Все взял? Иди за мной.
В голове словно стучал метроном – я чувствовал, что времени совсем мало. Времени исчезающе мало.
Переходя на бег, мы спустились в холл отеля…
Основанный у подножья гор Алатау город Верный в двадцать первом веке превратился в один из технополисов Империи, посланцев двадцать первого века на земле, где до сих пор был век двадцатый, а кое-где в горах – еще девятнадцатый. Небоскребы, покрытые зеркальными панелями, широкие улицы, многоязыкая речь, свобода религии, красивейший горный курорт Медео, на который по выходным ездили целыми семьями. Возможно, русская стратегия покорения Востока, заключающаяся в том, что русские не пытались переделать
И каждый выгребал по делам своим.
Если вы поедете на машине из Верного в сторону курорта Медео, то по дороге вам непременно попадется выстроенный прямо на горном склоне сверхсовременный комплекс, который сильно напоминает дорогую виллу или дорогой курорт для состоятельных господ. Выше, над горой, над этим курортом, только чуть в стороне, висит дирижабль с аппаратурой связи, обеспечивающий связью весь регион – это гораздо более экономично, чем использование наземных вышек. Если вы… скажем, заблудитесь или захотите, из чистого любопытства, узнать, сколько стоит номер в таком вот курортном комплексе и принимают ли они отдыхающих без предварительной записи – то через несколько сотен метров путь вам преградит появившийся неизвестно откуда внедорожник. Сидящие в нем люди вежливо объяснят вам, что да, здесь находится частный рекреационный комплекс, недавно построенный, принадлежащий анонимному товариществу на вере. Нет, покорнейше просим простить, сударь, это частное заведение и отдыхают здесь только члены товарищества, никого посторонних здесь нет, потому что отдыхающие ценят уединение и интим. Покорнейше просим простить, но большего мы сказать вам не можем, но если вы проедете дальше – то полагаем, найдете там почти такой рекреационный комплекс для всех. Не за что, любезнейший. Счастливого пути.
Слухи, конечно, ходили, назывались имена известных миллионщиков, а то и Его Величества. Но дальше слухов дела не шли.
Если же в вашей машине есть специальный чип, ежедневно перенастраиваемый службой безопасности сего почтенного места, то внедорожник не выедет вам навстречу, не преградит вам дорогу. Вы проедете по дороге дальше, мимо красивейших сосен, а потом дорога уткнется в дверь, искусно замаскированную прямо в скальной толще. Можно, конечно, оставить машину на внешней стоянке, но там постоянно не бывает мест, стоянка сделана на пять машин специально для того, чтобы пролетающие над этим местом спутники-шпионы не числили объект в составе особо важных. Затем замаскированный тоннель перед вами откроется, и вы въедете в так называемое «чистилище» – что-то вроде бокса с двумя воротами, которые никогда не бывают одновременно открыты. После того как дежурящие здесь сотрудники службы безопасности убедятся в том, что вы – это вы, вас пропустят уже в подземный гараж на сотню с лишним машин, вырубленный в скальной толще. Там места есть все время, делали с запасом.
В гараже есть вход в лифт, для того чтобы открыть его, нужно приложить свою карточку, которая на этом объекте есть у каждого сотрудника, к желтому кругу валидатора, дверь откроется автоматически, если доступ подтвержден. На объекте никогда не бывает много народа, здесь дежурят по суткам, приезжают и уезжают в разное время, поэтому перед лифтом никогда не бывает очередей, а на стоянке всегда хватает мест. Войдя в лифт, вам нужно решить, куда ехать, потому что есть два надземных этажа и четыре подземных – на подземном уровне находится запасной командный пункт войсками Туркестанского военного округа, точнее – один из запасных. Законсервированный. Решив, куда ехать, вы должны приложить ту же самую карточку к кругу на стене с обозначением этажа – и лифт моментально и бесшумно доставит вас, куда нужно, если, конечно, у вас есть соответствующий допуск.
Объект числится законсервированным, все ассигнования на него отпускаются как на запасной ЗКП, но на самом деле он активно действующий, для того чтобы убедиться в этом, стоит только подняться на один из двух верхних этажей. Если лифт доставит вас туда – то перед вами предстанет достаточно странная картина. Это вроде как воинская часть, вот только по коридорам, отделанным шикарной синей микрофиброй, шляются непонятные типы, в основном возмутительно молодые, иногда даже смеют курить. Они говорят
Дежурная смена сидела на втором этаже здания и состояла из двадцати двух операторов – их должно было быть двадцать пять, но трое отсутствовали по тем или иным причинам. Помимо этих двадцати двух операторов, был начальник смены, пожилой, рано полысевший из-за нервов мужчина, у которого за стеклянной выгородкой был отдельный кабинет, и дежурный техник, который должен был починить что-то, если это что-то здесь сломается. В обычное время он бездельничал, шлялся по коридорам, пил кофе и даже пытался приставать к операторам женского пола (а такие тут были). Вот только его прыщавая физиономия в сочетании с близорукими глазами, спрятанными за сильными линзами очков, никак не походила на чеканный профиль героя чьего-то там романа…
На часах было примерно шесть часов по местному времени, первая пересменка проводилась в девять, до нее было еще три часа. Чуть придремавший в своем кресле майор Зозуля, начальник смены, дернулся, когда звякнул звонок электрочайника, напоминающий о том, что чайник вскипел. Чайник, кстати, равно как и все остальные энергопотребители, не имеющие отношения к работе центра, были запитаны от параллельной сети, не имеющей ни одного сопряжения с сетью, от которой питались пульты управления.
Майор Зозуля зубами оторвал верх у пакетика с кофе «три в одном», сыпанул его в большую керамическую кружку – она меньше греется в пальцах. Потом принес чайник и залил кружку кипятком. Немного постоит – и все, можно будет пить. Кофейный аппарат сломался еще третьего дня, он подавал заявку на ремонт, но ее не выполнили до сих пор. Наверное, из соображений секретности, а простого ремонтника сюда не пустят. Приходилось пить эту дрянь.
Надо, чтобы немного остыл.
Майор сонным взглядом через прозрачную стену окинул своих буйных и анархичных подчиненных: кто-то работал в домашних тапочках, кто-то – в драной майке, над одним из постов была наклейка, на которой было написано: «Мамочка, а можно я сегодня кого-нибудь грохну?» – наклейка была самодельной.
Снова звякнул чайник, майор недовольно посмотрел в угол – он же отключил его. Но чайник стоял, как и стоял, выключенный, и тогда майор понял, что это звонит телефон.
– Пост один слушает, – майор постарался, чтобы его голос звучал не так, как будто он только что проснулся.
Телефон отозвался словами, от которых полусонный майор враз пришел в себя.
– Пост один, слушай мою команду! Активировать протокол Эпсилон, повторяю – активировать протокол Эпсилон. Цель в сорок втором секторе, координаты четыре два Степан пять один пять два четыре семь на три восемь два один два три девять [48] . Повторяю – координаты четыре два Степан пять один пять два четыре семь на три восемь два один два три девять. Цель уничтожить немедленно, ущерб максимальный. По исполнении доложить.
48
Это координаты в глобальной системе Меркатор, ею пользовалась и Россия в военных целях.
Майор, записавший карандашом цифры координат цели на отрывном блокноте, бросил трубку так, как будто она жгла ему руки.
Никогда при нем не активировали протокол Эпсилон!
Сорок второй сектор, это…
Это девятый пост! Господи, это же… Наша территория! Туркестан!
Забыв про недопитый кофе, майор вырвал листок из блокнота, рысью помчался в зал, добежал до девятого поста. На девятом посту сидела вальяжная, крашенная в рыжий цвет молодая девица весьма приятной наружности. Ее переманили из Санкт-Петербургского политехнического за квартиру в Верном от Его Величества, которая останется при ней после выслуги лет, и обещание военной пенсии – в тридцать один год. На майке, обтягивающей весьма выразительные формы, значилось «Александра» – эту майку она носила для того, чтобы не носить стандартную армейскую табличку с именем на груди, которую она ненавидела. На ее счету было семнадцать боевых миссий, и ей, похоже, было наплевать на то, что каждая из этих миссий закончилась смертью как минимум одного человека. Перед тем как пригласить сюда кого-то, кандидатов тестировали психологи, и если кого-то сильно беспокоила чья-то чужая смерть, шансов на бесплатную квартиру и военную пенсию у этого человека не было.