Огр! Огр!
Шрифт:
Загремел промаршировал прямо к вожделенной цели, не давая себе труда придумать какой-либо обходной маневр. Грифон забеспокоился, начал разворачивать крылья и издал предостерегающий вопль. Никто в здравом уме не свяжется с голодным грифоном, кроме разве что достаточно большого и проголодавшегося дракона.
Но Загремел не был в здравом уме. Как и все огры. В их головах попросту слишком мало ума, чтобы он был еще и здравым.
— Раз, два, три, с глаз долой лети! — крикнул он.
Все огры разговаривали стихами и не особенно разбирались в местоимениях, которые считали, вероятно, какой-то разновидностью съедобных
Грифону не хватало опыта общения с ограми. Раньше ему везло. В этих местах огров было не много. Грифон широко разинул орлиный клюв и издал воинственный вопль.
Загремелу требовалось что-то придумать, что было чрезвычайно трудно — ни у одного огра не хватит на это мозгов. В противном случае ситуация требовала силового решения, и Загремел с дурацкой радостью пошел по этому пути.
— Раз, — сказал он, загибая корявый мизинец. Грифон не двинулся с места.
— Два. — После недолгих поисков Загремел обнаружил второй палец.
Этого грифону хватило. Он издал рокочущий боевой клич и бросился в атаку — как раз вовремя, поскольку Загремел сбился со счета. Такого рода умственные упражнения давались ограм с чудовищным трудом; голова раскалывалась, пальцы немели. Но теперь Загремел был избавлен от тяжкой необходимости продолжать счет до трех, что само по себе уже огромное облегчение.
Он ухватил грифона за птичий клюв и львиный хвост, раскрутил его и швырнул за макушки деревьев, где тот и исчез в облаке пуха и перьев. Грифон, озадаченный таким приемом, развернув крылья, сориентировался, описал в небе круг, решил, что все это ему просто почудилось, и снова пошел на сближение. Огры не обладают монополией на тупость.
Загремел встретил птицекрылого льва неласково.
— Валяй летай! — прорычал он.
Громовой рык, как ураган, вырвал у грифона полдюжины мелких и пару маховых перьев и заставил злосчастную тварь войти в штопор. Грифон восстановил равновесие и принял решение поискать счастья в другом месте. Таким образом, он сделал что-то хотя бы наполовину умное, уступив пальму первенства на конкурсе глупцов огру.
Загремел одним прыжком подскочил к вожделенным сапогам всмятку. Кожаная корочка, прикрывавшая начинку, отлетела в сторону. Огр зачерпнул полную пригоршню аппетитной массы и набил ею свою широкую пасть. Он шумно набросился на ботинок, сжевал язычок и принялся с наслаждением грызть жесткий каблук. Класс! Он загреб еще пару горстей, раскусывая подметки, обсасывая шнурки и выплевывая гвозди и заклепки, как семечки. Вскоре весь пирог исчез в брюхе у огра; он выплюнул пару гвоздей и удовлетворенно засопел.
Перекусив, Загремел направился к ручью и влил в себя несколько галлонов бодрящей ледяной воды. Внезапно он услышал слабый крик «Помогите!» и поднял голову.
Загремел огляделся и чутко повел ушами, подобно зверю, пытаясь понять, откуда доносятся крики. А доносились они из ближнего куста ежевики. Огр раздвинул пальцами ветки и заглянул внутрь куста.
— Помогите, пожалуйста! — отреагировал на его появление новым криком маленький человечек.
У огров прекрасное зрение, но это существо было так мало, что Загремелу пришлось долго вглядываться, чтобы разглядеть его. Ее. Она была совсем без ничего, и у нее... ну, одним словом, это оказалась миниатюрная девушка-бесенок.
— Кто вот
— Я Куэтта, бесенок, — крикнула она в ответ, пытаясь привести в порядок волосы, растрепанные неожиданным ураганом. — Ох, огр, огр, мой папочка попал в ловушку, и, если его не спасти, он скоро умрет, мой бедный, бедный папочка! Пожалуйста, я очень-очень тебя прошу, помоги ему выбраться, и я отплачу тебе по нашему обычаю!
Загремелу вообще-то бесы были безразличны — есть в них нечего, да и сыт он сейчас. Эта вот, скажем, не больше его пальца. Но вознаграждения он любил.
— О'кей-хоккей, — согласился он.
— Меня зовут Куэтта, а не Хоккей, — с достоинством поправила она и подвела огра к мыльному камню.
Это оказалось очень чистое место, а из мыльного камня были выточены своеобразные фигурки.
Здесь обретался папочка-бес, попавшийся в аллигаторный зажим, и аллигаторовы челюсти задумчиво отжевывали его ногу.
— Это мой папочка, мелкий бес Ортант, а это большой страшный огр, — представила их друг другу Куэтта.
— Очень рад познакомиться, большой страшный огр, — ответил мелкий бес Ортант настолько вежливо, насколько позволяла боль в ноге.
Загремел наклонился, но его толстые пальцы были явно слишком неуклюжи, чтобы разжать челюсти зажима.
— Закрой уши, меня не слушай, — посоветовал он мелким бесам, и оба послушно закрыли миниатюрные ушки миниатюрными ладошками.
Загремел тихонько зарычал. Аллигаторный зажим тявкнул и разжал челюсти, улепетнув так далеко, как только позволяла цепь, и затаился. Бес был свободен.
— Ах, благодарю, благодарю, огр! — защебетала Куэтта. — А вот и твоя награда. — Она держала в руках крохотный диск.
Загремел принял награду. Он разглядывал диск, балансирующий на кончике его пальца. Его сморщенный от недоумения широкий лоб больше всего походил на вспаханное поле.
— Это одноразовый отражатель, — гордо объявила Куэтта и, видя, что ее не поняли, пояснила: — Зеркало, изготовленное из мыльного пузыря. Наша бесовская специальность. Мы делаем красивые переливающиеся мыльные пузыри для фей, и линзы для солнечных лучей, и искорки для утренней росы. Все это одноразовое, так что, можешь мне поверить, без работы мы не сидим. Запланированное устаревание — так мы это называем. Теперь у тебя есть хорошенькое маленькое зеркальце. Но помни, ты можешь им воспользоваться только один раз.
Загремел засунул зеркальце в свой дорожный мешок, испытывая смутное разочарование. Почему-то — кто его знает! — он ожидал большего.
— Ну, папочку-то моего ты ведь только один раз спас, — перешла в наступление Куэтта. — И он, кстати, тоже не такой уж большой. Знаешь, это правда отличное зеркало.
Загремел кивнул, осознавая, что маленькие существа — это и маленькие награды. Он не очень-то представлял, зачем ему это зеркальце, поскольку огры не слишком часто развлекаются созерцанием своих жутких физиономий — от одних этих отражений трескаются зеркала и подергиваются рябью самые тихие омуты. В любом случае это зеркальце слишком маленькое и хрупкое, чтобы вместить отражение огра. Поскольку зеркало все равно можно использовать только один раз, он, пожалуй, сохранит его до более подходящего случая. Загремел протопал к кусту-подушке, хлопнулся на него и отключился. Джунгли трепетали.