Ограбить Императора
Шрифт:
– Поднимайся, – вскочил Мариус. – В здании кто-то есть.
Набросив тужурку на плечи, Рихард метнулся к прислоненному к стене карабину. Дверь широко распахнулась и в проеме предстали двое мужчин, вооруженных револьверами.
– Встать к стене! – крикнул один из них, молодой, немногим более тридцати лет, в коричневой кожаной куртке, перетянутой широким ремнем.
Студенты послушно подошли к стене.
Второй был небольшого росточка, но крепкий, с грубоватым, гладко выбритым лицом.
– Где чемоданы Фаберже? – спросил высокий.
– Мы ничего не знаем, – испуганно
– Вот что, начни с тех рыжих чемоданов, – сказал высокий своему напарнику.
Охотно кивнув, тот подошел к одному из чемоданов и довольно хмыкнул:
– На них клеймо Фаберже. Те самые!
– Тащи на выход!
Приподняв чемодан, невысокий заметил:
– Тяжелые, как бы ручка не отвалилась.
Человек в кожаной куртке перевел взгляд на напарника. Теперь ствол пистолета смотрел немного в сторону. Понимая, что другой возможности может не представиться, Мариус с силой ударил долговязого по предплечью, выбивая пистолет. Наган с глухим стуком отлетел в дальний угол комнаты, другой рукой он ударил его под скулу, опрокинув на пол.
– А, контра! – яростно выкрикнул щуплый и, вскинув руку с пистолетом, дважды надавил на курок. Мариус дернулся, шагнул назад и, опершись о стену, медленно сполз на пол, оставляя на ярко-зеленой краске подтеки крови.
С пола поднялся первый налетчик и наставил пистолет на Рихарда.
– Нет! Нет! – пытался тот заслониться руками от направленного револьвера.
Из ствола полыхнуло ярко-белое пламя. Пуля, пробив ладони, шаркнула по голове, брызнув костными осколками, и смачно влепилась в стену, выбив кусок кирпичной кладки. В помещении запахло жженым порохом. Рихард свалился на пол и, скрючившись, громко застонал, пачкая кровью дубовый паркет.
Человек в кожаной куртке подхватил чемодан и поволок его к выходу. Щуплый подошел к раненому и удовлетворенно хмыкнул.
– Чего стоишь?! Иди сюда! Помогай! – раздраженно выкрикнул высокий налетчик, подхватив один из чемоданов.
Наклонившись, худой наслаждался страхом, исходившим от перепуганного студента. В этот момент глаза раненого были величиной с блюдце, смерть была неказистой, от нее тянуло дегтем и потом. Щуплый выставил руку и нажал на курок. Раздался сухой щелчок. Осечка.
– Тебе повезло. Живи!
Сунув револьвер в карман, он с готовностью ухватил второй чемодан. Распахивая закрывшуюся дверь, зацепил угол чемодана, и крышка отомкнулась, вывалив содержимое на пол. Зачарованно, позабыв обо всем на свете, сухопарый наблюдал за рассыпавшимися драгоценностями. Потом поспешно сгреб их обратно в чемодан, а золотое кольцо, закатившееся в угол, сунул в карман.
– Где ты там? – прозвучал недовольный голос.
– Иду уже!
Рихард попробовал подняться. Тяжело! Окружающие предметы расплывались, будто бы в тумане. Они то неожиданно отдалялись, а то вдруг стремительно приближались, и тогда он мог рассмотреть каждую деталь. Под чьей-то
Очнулся Рихард оттого, что кто-то очень назойливо стучал в окно. Он увидел, что на улице уже день, а ветки липы, видно, пытаясь добудиться до его сознания, хлестали по стеклу. Мариус лежал рядом с широко открытыми глазами. В Швейцарию ему не вернуться. Из двадцати чемоданов в комнате оставалось только шесть. Они лежали у стены с откинутыми крышками, бесстыдно подставляя на обозрение свое поруганное бумажное нутро. С трудом поднявшись, Рихард вышел из комнаты и увидел, что дверь в посольство распахнута. Поддаваясь на порывы ветра, она слегка поскрипывала на петлях, словно злорадствуя. Шатающейся походкой он вернулся в комнату. Невероятно раскалывалась голова. Руки продолжали кровоточить, оставляя на полу багровые кляксы. Рихард опустился на стол и, превозмогая боль, прокрутил дважды ручку аппарата, потом кровоточащей ладонью поднял трубку и стал ждать.
– Тридцать первый оператор, – объявил мягкий женский голос.
– Соедините меня с полицией, – проговорил Рихард, стараясь придать своему голосу твердости. Ему казалось, что говорил он громко, но в действительности едва шевелил языком.
– Как вы сказали? Повторите… Вас не слышно.
Рихард набрал в легкие побольше воздуха и с шумом выдохнул. На какое-то время в голове наступило просветление. Отступила даже боль, сдавливавшая виски, и, собрав остатки сил, он заговорил вновь:
– Соедините… меня… с полицией. Я звоню из норвежского посольства… На него совершен налет…
– Минуту… – Еще через несколько секунд раздался щелчок и громкий голос проговорил:
– Бокий у аппарата! Что у вас там? – Голос принадлежал человеку волевому, наделенному немалой властью.
– Ограблено… норвежское посольство… Есть убитый.
В следующую секунду силы оставили его, телефонная трубка, вдруг сделавшись неподъемной, выскользнула из покалеченной ладони и громко ударилась об пол. Прикрыв глаза, Рихард вдруг почувствовал, что под ногами разверзлась пропасть с бездонным зевом. Стараясь не расшибиться о далекую черную твердь, он медленно сполз на пол.
На пересечении Большой Конюшенной и Волынского переулка Большаков произнес:
– Останови!
Прокопий потянул за вожжи, заставив коня остановиться.
– Все хотел спросить, откуда ты такой экипаж раздобыл?
– В моем доме промышленник один живет, так я ему сказал, если не даст свою карету, я заберу его в ЧК.
– И он поверил?
– А куда же ему деться?
– Ты, оказывается, шутник, – хмыкнул Большаков.
– Есть такое дело, товарищ Большаков. Так что мы делать будем с этими чемоданами, сдадим в Министерство финансов?