Ограниченный конфликт
Шрифт:
Несмотря на начало похода, настроение у Славомира было не ахти. С ним в последнее время явно происходило что-то непонятное. Несмотря на все заверения врачей, он чувствовал, все не так просто. В психике произошли изменения. И будущее не так просто и понятно, как думалось раньше. Этой ночью опять приснился странный сон, такой же необычный и яркий, как в первую ночь на «Муромце».
В этот раз Славомир скакал на коне во весь опор по широкой вольготной степи. Пряный дурманящий аромат степного разнотравья пьянил, наполняя грудь. Свежий ветерок развевал волосы и приятно холодил разгоряченного скачкой всадника. Прямо перед Славомиром неожиданно возник камень. Здоровенный поросший мхом валун. На вершине камня
– Куда путь держишь, воин? – хриплым голосом вопросил ворон и взглянул прямо в глаза Славомира. Холодный взгляд человеческих глаз ворона буквально обжег душу, липким страхом проник внутрь.
– Я иду прямо.
– Не боишься?
– Нет, старый болван, я иду прямо. – Славомир стряхнул с себя первоначальное чувство страха и собирался прогнать слишком любопытную птицу.
– Если не боишься, то иди, – ворон расправил крылья, сверкнула молния, и все скрылось в клубах тумана.
Славомир стоял на высоком холме, внизу расстилалась степь. Ветер гнал по небу облака. Далеко, у самого горизонта, темнело море. Перед Славомиром стоял, опираясь на крепкий дубовый посох, высокий жилистый старик. Длинные пепельно-седые волосы удерживал широкий золотой обруч. На поясе висел тяжелый двуручный меч. Длиннополая полотняная рубаха была украшена искусно вышитым «растительным» узором, характерным для исконно русской одежды. От всей фигуры веяло силой и уверенностью в себе. Молодые, светящиеся небесной синью глаза с любопытством рассматривали Славомира.
– Славомир, ты готов? – молодой сильный голос резко контрастировал с седыми волосами и глубокими морщинами на лице.
– Я готов, – Славомир сам удивился своему ответу.
– Ты мой воин, но ты еще не готов. Иди, Славомир. – Старик резко ударил Прилукова в грудь, и все исчезло. Растворилось в мелодичном звонке будильника.
Со Славомиром творилось что-то непонятное, он сильно изменился. Тот бой у Тионы оставил почти незаметный след в подсознании, проявлявшийся только во снах. Но зато в каких снах! Славомир, насколько себя помнил, всегда видел только черно-белые сновидения. А тут все такое красочное, запоминающееся. Он подсознательно чувствовал, что в этих снах таится какой-то скрытый смысл. Еще немного, еще чуть-чуть, и предчувствие обретет плоть и кровь, войдет в жизнь и полностью ее перевернет. Даст ответы на еще не поставленные, но ждущие своей очереди вопросы. Что будет потом, Славомир не представлял. Но понимал, что мир уже изменился.
От размышлений его оторвал бодрый голос Явлинова:
– Как дела, старпом, готов поквитаться?
– Сам как думаешь?
– Надо вломить им как следует по рогам. Пусть помнят, как задевать людей!
– Надо наказать, но непонятно за что, – Славомир с удивлением заметил, что его боевой запал со временем незаметно угас и сменился спокойным, безразличным отношением к предстоящей операции. – Мы даже не представляем себе, из-за чего все началось.
– Ну, ты даешь! Они напали на мирную экспедицию, сожгли твой крейсер. И ты не знаешь, за что мы их наказываем.
– Вадим, может, мы влезли на их территорию, и они только защищались.
– Вполне возможно, – Явлинов задумался, видимо зерно сомнения проникло в его душу, – но все равно они вас атаковали.
– Господа офицеры, – вмешался в разговор бодрый голос Всеслава Бравлиновича, занимавшего резервный кокон рубки, – это сложный вопрос, почему догоны начали войну. Но они напали на нас первыми и должны получить адекватный ответ. Просто вся Галактика должна знать, что Человек умеет защитить себя. Любое ущемление прав нашей расы, тем более прямая агрессия, будет жестко наказано.
– Об этом и речь, Всеслав Бравлинович, они напали на наш конвой
Явлинов и Сибирцев еще долго о чем-то с жаром спорили, скорее даже не спорили, а эмоционально обсуждали ситуацию. Славомир мысленным приказом выключил канал связи с экипажем и погрузился в размышления. Не было никакого желания участвовать в этом кидании лозунгами. Сибирцев шпарил как с передовицы «Велесовой правды», Вадим же явно соглашался, даже поспорить с ними не о чем.
Со Славомиром явно творилось что-то непонятное. Он прекрасно понимал – после того боя у Тионы он стал другим. Его разум, душа, подсознание словно вырвались из темницы общепринятых представлений и серых обывательских рамок. И мыслить он начал иначе, пока трудно сказать как, ясно только – не так, как раньше. Рассудок пока механически отмечал изменения психики, вроде пока все было в норме. Но только пока. Славомир дал себе слово по возвращении на обитаемые миры пойти на прием к хорошему психологу. Это будет не лишним.
Три года назад один сослуживец Прилукова пережил сильнейший стресс, потерял всю свою семью в катастрофе на лайнере «Канопус». После того случая парень замкнулся в себе, говорил, что видит необычные сны, даже забросил диссертацию. Хотя учился на заочных курсах при Академии Космофлота, готовился к службе в штабе флота. Целых три месяца человек ходил как в воду опущенный, а потом его нашли в своей каюте в луже крови. Застрелился из личного пистолета. Славомир хорошо запомнил красно-белую кашу, в которую превратилась голова несчастного.
Затем были бесконечные разбирательства, комиссии и прочая бессмысленная суета. Бессмысленная, потому что парня уже не вернуть. Разумеется, были сделаны выводы, судовой врач прошел переаттестацию, сам Прилуков и старпом крейсера получили предупреждения за невнимательное отношение к члену экипажа. Сейчас Славомир вспомнил эту историю. Естественно, легче не стало.
Всеслав захлопнул за собой дверь и с облегчением вздохнул. Все прошло как надо. Экипаж крейсера воспринял появление Сибирцева с некоторым удивлением, но вопросов никто не задавал. Командир «Муромца» сразу определил офицерскую каюту для Всеслава и показал, как пользоваться транспортной системой корабля. Старпом и штурман не проявили никаких эмоций в адрес Сибирцева, вежливо сделали под козырек: «Нас назначили флагманом, ну и пространство с ним».
Наконец-то после знакомства с экипажем, отчаливания и маневров флота, которые Всеслав наблюдал из боевой рубки, выдалась возможность побыть одному. СГБшник медленно обвел цепким взглядом помещение, в котором ему придется жить до конца операции. Металлопластовые стены нежно-зеленого оттенка, стандартная койка, рабочий стол с комп-модулем, незатейливый видеопейзаж на стене. Обычная каюта офицера космофлота. Целых 6 квадратов плюс санитарный блок, дверь в который стыдливо пряталась в углу у изножья койки. Ничего страшного, так живут все офицеры флота, рядовым и мичманам, правда, полагалось целых 10 квадратов, но зато на двоих. Так что жить можно! Тем более Всеславу приходилось ютиться и в куда менее уютных условиях, к примеру, он целый месяц жил в грузовом контейнере на территории Пражского космопорта, вращаясь в своеобразном и неповторимом обществе местных клошар и между делом навешивая «жучки» на грузы, перевозимые одной малоизвестной судовладельческой компанией. Впоследствии благодаря этой «побочной» деятельности, проводимой между сбором подаяния и распитием дешевого спиртного в компании соседей по контейнеру, удалось вычислить базу контрабандистов. Правда, Всеслав после той операции месяц не мог смотреть на вино, даже самых дорогих и престижных марок. А от одного только запаха сливянки у молодого Сибирцева срабатывал рвотный рефлекс. Куда только его не заносило по молодости! Зато мир повидал!