Ох уж эти штуковины!
Шрифт:
– Уходи, – буркнул откуда-то сверху Санька. – Тебе никто не поверит.
– А я не собираюсь никому рассказывать, – сказал я. – Обещаю, что не стану на тебя бросаться, объясниться надо. Ты же, урод, травму причинил… моей будущей девушке.
А что? Почему нет.
– Между прочим, для меня урод – ты, – из тени под боярышником обиженно сверкнули жёлтые глаза. – И вообще мне стоило бы тебя, как свидетеля, убить.
– Если б я не прожил рядом с тобой пару лет и не считал всё это время своим другом, то, пожалуй, сам тебя убил бы, – признался я. – А теперь выползай,
Тени задвигались, полосатый Санька высунулся и пристально поглядел мне в лицо, а потом окинул взглядом с ног до головы, словно видел впервые. В каком-то смысле, так оно и было. Он вдрогнул, замешкался, а потом покорно соскользнул на тропу.
– Нам нужны человеческие техники эмпатии, – Санька пожал угловатыми плечами, футболка с изображением енота в скафандре смотрелась на нём чужеродно. – Никакого вреда, честное слово. Здесь я как бы обычный человек, учусь с вами на «Системном анализе», а на самом деле изучаю, как люди приспособили такую неважную штуку, как искусство, под передачу эмоций и эмоциональных идей. У вас это самое искусство разрослось до чудовищных масштабов. Странно, но очень интересно.
Он чисто Саньковым суетливым жестом покрутил витые браслеты на тощих запястьях.
– «У вас», – прячущаяся за моим плечом Маринка хмыкнула. Я чувствовал, что её отпускает. Прозрачное на дневном свету пламя костерка щёлкало сосновыми шишками, над ним потели сосиски, нанизанные на веточки. – А кто вы такие вообще?
Я понимал резкость в её тоне. Мне было неприятно истинное воплощение приятеля, а ещё неприятнее – что я не распознал в нём нелюдя раньше. Роковая невнимательность.
Да, у Саньки были странности: он очень внимательно смотрел развлекательные фильмы, удивлялся шутливым четверостишиям, которые мы сочиняли для девчонок на восьмое марта, забивал комнату в общаге тоннами поэтических сборников, но… Если бы все люди выглядели соответственно своему внутреннему «я», любые пришельцы померкли на их фоне.
Я слушал пояснения и поворачивал веточки с начавшими обугливаться сосисками.
Они, называющие себя «народом» на их собственном языке, были тоже землянами, расой старше людей. Случившаяся некогда катастрофа расщепила Землю на два полумира, неосязаемых друг для друга, и в этой половине людская раса создала собственную, причудливую по меркам Санькиного народа, цивилизацию. И искусство. Не просто развлекательное или повествовательное, а передающее коротко сложнейшие понятия и многоуровневые концепции.
Я так и не понял, почему для них так важно изучать его. Санькин народ – кого люди давно позабыли и оставили лишь тенями в страшных сказках, – по-моему, неплохо справлялся без человеческих заморочек. Например, сумели проникнуть за пределы собственного мира, сюда.
Ясно, что миссия моего бывшего приятеля провалена. Что-то сломалось, он потерял маскировку и вряд ли мог рассчитывать на помощь. Только не мою. Пусть благодарит, что терплю его и даю высказаться. Не хватало ещё, чтобы Маринку мучили кошмары и психозы. Пусть валит к своим как хочет.
– А что ты теперь
– Схожу к транслятору, – нахмурился Санька, потом поскрёб когтистыми пальцами медные «проволочные» волосы. – Моё собственное устройство, – он потёр браслеты, – в порядке, значит, что-то не так на станции. Если получится перезапустить, сразу домой отправлюсь.
– А как тебя потом найти? И вообще, ты не можешь в таком виде никуда идти! – Маринка закусила губу. – Тебя надо замаскировать.
– Брось, – одёрнул её я. – Эти… гоблины не друзья людям, Санька притворялся другом, а на самом деле он и его народ для людей опасны, да, Сань?
Я выразительно поглядел на него, имея в виду, конечно же, обронённую фразу про убийство свидетелей.
Он стушевался и что-то промямлил под нос.
– Но зато я не гоблин! – вспыхнула Маринка. Она вскочила, её щёки порозовели. – Я не могу бросить друга только потому, что он боялся… Да, боялся! Сказать нам правду! А сейчас он попал в беду. А вдруг он не сможет вернуться, как он здесь жить будет? Мы ведь с тобой не монстры – вот так Сашу бросать!
Я хмыкнул. Не нравилась мне эта привязанность Маринки к уродцу, просто ужас, как не нравилась.
– Если тебя забинтовать, – продолжала девушка, не обращая внимания на мои злобные хмыканья, – сможешь сойти за жертву ожогов.
– Если ты хотела не привлекать внимания к нашему приятелю, то, конечно, образ мумии – отличный план! – я прекратил издеваться над сосисками и бросил их в костёр вместе с веткой.
– Ну а что? – упёрла руки в бока Маринка. – Сам предлагай!
– Предлагаю. Оставить ему палатку, а нам с тобой поехать по домам, – сказал я.
Заметив, как сверкнули в негодовании глаза почти моей девушки, я уточнил:
– Привезём рубашку с длинными рукавами, ты возьмёшь какого-нибудь грима, ну, по женской части, понимаешь. Если будем идти по местам, где людей не избежать, ещё защитные маски наденем – они внимания не привлекают. И порядок. Встретимся тут часов в восемь, пойдём в сумерках.
– И ты с нами? – её взгляд стал почти влюблённым.
– Конечно, – кивнул я. – Не отпускать же тебя одну с этим… Осьмушкиным.
Естественно, я не стал дожидаться назначенного времени. Вскоре оказавшись на злополучном берегу снова, я сделал широкий крюк, чтобы не напороться на ожидающего нас этого. Я не верил ему. Люди слишком очаровываются идеей, что похожие на них существа обладают теми же принципами и системами ценностей, что и они сами. А стоит вспомнить легенды об этих тёмных тварях, то предосторожности уже не кажутся лишними. Если я не ошибаюсь, именно ночной звездопад стал причиной выхода Санькиного гаджета из строя… Кстати, как нашего псевдо-друга зовут на самом деле?.. В общем, я хотел добраться до этой сломавшейся штуки раньше него. Нельзя ждать, когда нелюдь сделает свой ход, и потом реагировать. Нельзя играть по его правилам.