Ох уж эти штуковины!
Шрифт:
Сначала показалась длинная цепочка, а потом и сам золоченый кругляк выскочил из кармана и закачался маятником под его пятерней. После чего мягко опустился возле недопитой Денискиной стопки.
– Только на неделю. И это… Прогуляешься со мной до дома?
Дверь парадной скрипнула за спиной, когда я уже быстрым шагом пересекал улицу не оборачиваясь, будто Денис мог выпрыгнуть из окна и погнаться за мной с криком: «Я передумал!»
Конечно, он так не сделал. Хотя, уверен, провожал меня взглядом сквозь мутное окошко лестничной клетки.
Пальцы теребили
Ничего примечательного я не узрел. Обычные старые часы, с потертым стеклом и слегка облезлыми римскими циферками. И стрелки с золоченым напылением, замершие на «без пятнадцати двенадцать».
По крайней мере, в этом Дениска не соврал. Однако с чего я взял, что остальная история не оказалась выдумкой?
И тут минутная стрелка поползла наверх: медленно, но уверенно.
Я ошалело уставился на нее и замер как вкопанный. Замерла и стрелка. Я сделал два шага назад – вспять поползла и она.
Оглядевшись, я не заметил никаких признаков опасности. Подворотни остались позади, из фасадов не торчали норовившие упасть кирпичи, а машин на дороге почти не было. На тротуаре валялся только мусор из опрокинутого контейнера, да и то в основном бумажный хлам без намека на битое стекло или железо.
Сделав глубокий вдох, я снова двинулся вперед. И стрелка, зараза, тоже рванула по делениям! Однако, повинуясь какому-то неожиданному порыву, я не стал останавливаться. И только когда золотистый кончик почти коснулся верхнего «икса», нервы не выдержали.
Громко матюгнувшись, я застыл с уже поднятой ногой. А ветер, нарезавший круги над асфальтом, неожиданно взметнул валявшийся на асфальте лист картона. Из-под которого, как пасть чудовища, дыхнул сыростью зев канализационного колодца. Сам люк лежал поодаль, и никаких предупреждающих знаков, конечно же, не было.
Пот выступил на спине, в голове зашумело от картинки «упущенной перспективы». И еще минута потребовалась, чтобы унять дрожь в руках. Едва пальцы успокоились, я вновь поднял часы, подставив их под неуверенный свет ближайшего фонаря.
На циферблате вновь было «без пятнадцати».
Книгу я исправил за пять дней. Ну, как исправил? По сути, переписал ее заново. Да, от сна пришлось почти отказаться, а на работу – забить, сославшись на плохое самочувствие. Кофе лилось рекой, тонизирующие препараты стали сродни аскорбинке перед едой, а с сигаретным дымом не справлялось даже перманентно распахнутое окно.
Зато персонажи наконец обрели жизнь. Мне удалось вдохнуть в них душу, и история, подстегнутая их сердцебиением, резко изменила направление. Она стала яркой, хлесткой, с крутыми поворотами и финалом, достичь которого способны только настоящие герои. А не тот их нелепый эскиз, который я понапрасну впихивал в сюжет раньше.
И все это благодаря часам Дениса.
Я прямо чувствовал, какая от них исходит мощь. Пальцы словно пробивали электрические иглы, едва я касался золотистой крышки. И ощущение этой неведомой, необъяснимой силы, что затаилась в корпусе антикварной безделушки, как и понимание, что сила эта касается тебя, окунало с головой в пьянящий творческий омут.
Уже
Стрелка после этого сразу вернулась на место. И даже – ненамного, всего на секунду-другую – отползла от своей «базовой» отметки назад.
Вот тогда я понял то, до чего не допер Дениска: часы могут не только уберегать от грядущей опасности, но и работать в обратном направлении – указывая, как надо жить, чтобы увеличить срок этой самой жизни.
Понял я тогда и то, что отдавать сей «гаджет» не собираюсь.
Денис позвонил ранним вечером седьмого дня. Я пробормотал что-то максимально невразумительное с ключевой фразой: «давай попозже». На второй и последующие звонки я уже не отвечал. Смски поначалу открывал, но позже и их стал смахивать, едва те возникали на экране. «Саша, ответь!», «Пожалуйста, отдай!» и «Ты же обещал!» улетали в корзину, пока я наконец не додумался заблокировать его номер. А потом, для надежности, сменить и свой.
К тому же, несмотря на определенный уровень доверия в наших беседах, я никогда не заходил в откровенности так далеко, чтобы рассказывать, где живу и в какой конкретно газете работаю. Да, со своим аналитическим умом Денис мог нарыть мою фамилию и в Интернете. Но к социальным сетям я слабости не питал, на форумах сидел под дикими псевдонимами, а из редакции ушел, едва в издательстве мне показали на мою рукопись большой палец.
Скажете, что я поступил по-свински? Да, пожалуй. Но я никогда и не клялся Денису в вечной дружбе. Собственно, друзьями мы вовсе и не были. И пусть это является слабым оправданием, вы бы точно сменили гнев на милость, если бы хоть пару секунд подержали эти часы в своих трясущихся от праведного негодования ладошках.
«Гаджет» реально завораживал. Его энергия была почти осязаема: она струилась по фалангам, стоило лишь прикоснуться к потертому стеклу. При этом душу наполняло чувство нестерпимого восторга, ощущение собственной неуязвимости и стойкое осознание того, что ключ от бессмертия где-то рядом.
Качнувшаяся назад стрелка будто сдернула завесу тайны и открыла глаза на то, как обставить сверстников на годы и десятилетия. И вдыхать воздух полной грудью, когда все они прилягут на покой под гранитными «одеялами».
В загробную жизнь я не верил, так что ничего, кроме гулкого сердцебиения в груди, уже не имело сколь-нибудь серьезного значения. Жизнь – как таковая – стала и целью, и мечтой, и смыслом бытия.
Для начала я пересмотрел питание. Вредная дрянь теперь не маячила в холодильнике, а алкоголь не звенел по полкам. Сменившие их продукты с наклейкой «био» стоили куда дороже и вкусом походили на сорную траву. Но стрелка сдвинулась еще.
Потом в ход пошел спорт – не активный, а легкая гимнастика для поддержания тонуса. Она была утомительна и набила оскомину после первого же занятия, но часики и тут не забыли про задний ход.