Охота-2
Шрифт:
– Я все равно до тебя доберусь, - спокойно сказал Оберг, поднимаясь на ноги.
– Ты повредил меня, но я все равно сильнее. Если бы ты бросил здесь этот бесполезный обрубок, то имел бы шанс спастись, но ты слаб и ограничен нормами человеческой морали.
– Одержимай уже успел просунуть в трубу руки и голову.
И в этот момент раздался взрыв. Ударной волной тело одержимого отбросило от люка к дальней стене котельной. Точнее нижнюю часть тела; голова и руки так и остались в трубе. Аксель, который находился выше, от взрыва
На секунду все замерло. Аксель смотрел в глаза бывшего доктора Оберга который, конечно, не умер даже после такой серьезной травмы. В глазах одержимого появилось знакомое выражение - Аксель видел такое уже много раз. Такое выражение появлялось на лицах одержимых каждый раз, когда они осознавали, что умирают. Легкое недоумение, переходящее в досаду и разочарование. Будто во время выполнения какой-то работы инструмент сломался прямо в руках. Ни боли, ни страха. Охотник спустился еще чуть ниже и пнул одержимого в лицо. Гро Оберг молча выпал из трубы, прямо на кучу угля, который разгорался все сильнее. Аксель не стал дожидаться, когда он умрет окончательно. Дышать и без того было уже почти невозможно. Он развернулся и пополз вверх, стараясь дышать как можно реже. Через пару метров уперся головой в кочегара, которому так и не удалось взобраться хоть немного выше.
– Если ты потащишь еще и меня, точно не выберешься, парень.
– Кашляя, прохрипел кочегар.
– Впрочем, ты и без меня не выберешься.
Аксель ничего не ответил, продолжая толкать вверх себя и калеку. Воздух в трубе становился все горячее и в нем было все больше дыма. Охотник старался не дышать. Если бы не дым, Аксель без труда смог бы взобраться по трубе. Ее размер как раз подходил для того, чтобы упираясь спиной отталкиваться руками и ногами и ползти вверх. И не так уж длинна была эта труба - всего-то десяток метров отделял минус второй этаж, на котором находилась котельная от поверхности. Но с каждой секундой двигаться становилось все труднее. Сознание плыло, горло нестерпимо саднило от горячего дыма. К тому же сама труба быстро нагревалась, касаться металла стало больно. Впрочем, по сравнению с болью в обожженном горле это были сущие пустяки. Мыслей в голове не осталось, осталась только последовательность действий, которую нужно было повторять, чтобы продолжать двигаться. Правая рука, левая нога, подтянуться, левая рука, правая нога, подтянуться. Не обращать внимания на боль. Повторить последовательность. И снова. И снова. И снова. Аксель забыл о том, для чего это делает. Он не открывал глаз - смотреть было не на что, а дым очень резал глаза. Если бы сознание было чуть яснее, охотник, наверное, отчаялся бы, но в отравленном угарном газом мозгу не оставалось места для отвлеченных мыслей. Только поочередно передвигать ноги и руки.
Все-таки он выбрался.
Акселю было плохо. Конечно, не так плохо, как еще несколько секунд назад, когда он лез по бесконечной трубе, но все равно самочувствие было так далеко от сносного, что даже не верилось. Голова раскалывалась, зрение плыло, слух отключился полностью - охотник не слышал ничего, кроме своего сердцебиения. Кожа горела, легкие горели. Аксель понимал, что ему необходимо подняться на ноги. Если он не встанет, позволит себе потерять сознание, никто так не поможет ему и его товарищу по несчастью, ведь они по-прежнему находились на территории клиники. Территории, огороженной высоким забором, за которым ничего не видно. Можно было бы позвать на помощь, только много ли скажешь с обожженной глоткой? Аксель попытался было, но вместо крика изо рта вырвалось сипение. Встать, впрочем, тоже не получилось. Пришлось ползти. Сориентироваться в таком состоянии охотник был не в состоянии. Глаза слезились и почти ничего не видели. Он приоткрыл их ненадолго, когда почувствовал, что уперся в стену, огораживающую здание психиатрической клиники, а потом пополз вдоль, надеясь только, что выбрал более короткий путь к калитке. Отравленный угарным газом мозг отказывался фиксировать время - Акселю казалось, что он вообще не движется, что прошла уже целая вечность с тех пор, как он пробирается вдоль стены. Он не терял сознание только потому, что каждое движение, каждый вдох, приносил боль. Открыть калитку он не успел - в тот момент, когда охотнику удалось подняться на колени, чтобы дотянуться до засова, дверь вылетела вовнутрь.
Аксель лежал, придавленный тяжелой металлической дверью, смотрел слезящимися глазами в небо и любовался высоченным столбом дыма, вырывавшегося из той самой трубы, через которую они с кочегаром выбрались. Мимо пробегали пожарные в тяжелых, обшитых тканью из асбеста ботинках, незамечая охотника. А охотник изо всех сил пытался задавить в себе громкий истерический смех.
"Вот ведь идиот", - думал Аксель.
– "Мог бы и сообразить, что такой сигнал не заметить невозможно. Мог бы лежать на травке и спокойно отдыхать, вместо того, чтобы тратить силы и куда-то ползти".