Охота на демиурга
Шрифт:
Первым, как ни странно, заговорило именно оно.
– Добрый вечер, Элли, - прошелестел женский голос, а потом тьма в зеркале на миг расступилась, сверкнув пронзительно-голубыми глазами.
– Здравствуй, Ари, - голос Эллейн был не менее напряжённым, чем глаза Аравейна. Девушка нервно теребила пояс своего тёмно-коричневого строгого платья.
В комнате на несколько секунд повисла тишина.
– Вейн, пожалуйста...
– прошептала, наконец, Элли, не выдержав этого тягостного молчания.
Маг обернулся и скрестил руки на груди.
– Что?
Эллейн
– Пожалуйста... я знаю, тебе всё это ужасно не нравится...
– Мягко говоря, Элли.
– Я знаю! Вейн...
Он, вздохнув, сделал шаг вперёд и взял девушку за руки.
– Это твоё решение.
– Мне страшно...
Улыбнувшись, он погладил Эллейн по щеке.
– Не боятся только дураки, милая, - а потом достал из нагрудного кармана маленький кулон на цепочке - ромбовидный кристалл ярко-голубого цвета, сверкающий даже в полумраке.
– Держи.
Элли сжала кристалл в руке.
– Это... то самое?
– Да.
Девушка слабо улыбнулась и надела кулон на шею.
– Спасибо тебе за всё...
...Утром следующего дня почти одновременно из императорского замка выехали две кареты. Одна, парадная, с большим сопровождением, проехав через весь Лианор, свернула на центральную дорогу, ведущую в Эйм, тогда как вторая, серенькая и невзрачная служебная карета, медленно покатила на главную площадь столицы.
Кроме кучера, дюжего мужика с большой светло-русой бородой (на самом деле это был, конечно, непростой кучер), в карете находились ещё четверо - сам Эдигор, одетый, как обычный человек, только в длинном чёрном плаще; Громдрейк, старательно прячущий свои эльфячьи уши под причудливым головным убором; Мика с младенцем на руках и рыжеволосый парнишка со светлыми, почти прозрачными ресницами, очень молодой и практически неопытный стражник. Звали его Лисс, и изображал он брата Мики, а Эдигор, соответственно, должен был выступить просто как друг семьи.
Этот спектакль они проигрывали уже в третий раз, поэтому, конечно, никто не ожидал того, что случилось дальше.
Солнце только-только начало выходить из-за крыш, ярко освещая Главный храм богини Айли, и когда Эдигор вышел из кареты вслед за Лиссом и Громдрейком, оно на миг ослепило его. Возможно, именно поэтому никто из них, даже Гром, не видел, как с крыши дома, стоящего напротив храма, вылетело в их сторону что-то маленькое, стальное, резко сверкнувшее на солнце.
Эдигор почувствовал опасность за пару мгновений до того, как крошечная металлическая бабочка врезалась в его грудь, разлетевшись там на несколько частей и пронзив императора обжигающей болью.
Он сразу понял, что это за бабочка - она называлась "карртан" и была одним из любимых видов оружия мирнарийцев. Если эрамирцы предпочитали стрелы, то жители Мирнарии - "карртан", маленькие металлические диски, взрывающиеся в теле своей жертвы. Как правило, их на всякий случай ещё ядом смазывали. И, судя по запаху, в этот раз яд тоже имелся.
Осознав, что случилось, Громдрейк разразился такой отборной тёмноэльфийской руганью, что если
Громдрейк схватил за шкирку Лисса, метнувшегося к дому, с крыши которого стреляли, и рявкнул:
– Оставь! Он только что переместился с помощью амулета, там уже никого нет. Но как они узнали?!
Эдигор, медленно оседающий на землю, грустно ухмыльнулся - он совершенно точно знал ответ на этот вопрос.
– Ваше величество...
– Мика, передав стражнику ребёнка, осторожно усадила императора рядом с храмовой стеной.
– Держитесь, пожалуйста...
– Нам нужно в замок, - шепнул Эдигор.
– Только Аравейн может помочь.
– Но они с Люком уехали и вернутся только часа через три-четыре!
– Громдрейк схватился за голову.
– Но этот яд... У нас нет столько времени!
Император слабо улыбнулся и подумал: "Элли... Милая Элли... Конечно, ты всё учла. Кроме одного... Аравейн всегда чувствует, когда со мной что-то случается. И я уверен, что он в самое ближайшее время вернётся".
– В замок, - прохрипел Эдигор, зажимая рану рукой.
– Скорее!
Громдрейк и Мика переглянулись, при этом в глазах у них застыло самое настоящее отчаяние, но потом, вздохнув, послушались, и эльф со стражником перенесли императора в карету, которая моментально сорвалась с места, поднимая за собой клубы пыли.
...Ана в то утро места себе не находила. Девушка не знала, что должно случиться, но по нервному состоянию Луламэй поняла - что-то серьёзное. И когда Дориана в окно увидела, как мчится ко входу в замок серая, невзрачная карета, что-то ёкнуло у неё в груди.
А уж когда из кареты Громдрейк и какой-то рыжеволосый парень вынесли Эдигора с окровавленной на груди рубашкой...
– Эд!!!
– завопила Луламэй и, схватив Дориану за руку, тут же помчалась в покои императора, справедливо рассчитав, что именно туда его и принесут.
Так и случилось. Когда девушки ворвались в комнаты Эдигора, он уже лежал на постели, и Дориане при виде ужасной раны, похожей на какой-то жуткий цветок, решивший расцвести прямо на груди императора, стало немного дурно.
В комнате ещё находились Мика, тот самый рыжеволосый парень и Громдрейк, которого, кстати, Ана смерила недоуменным взглядом - девушка ведь никогда не видела мужа личной служанки императора.
Но не Громдрейк беспокоил сейчас Дориану. А Мика, сидящая рядом с Эдигором. Служанка резким жестом разорвала его рубашку и погрузила свои тонкие белые пальчики прямо в рану.
Императрица негромко вскрикнула, и Эдигор немедленно открыл глаза.
– Уйдите, - прохрипел он, увидев свою сестру и жену.
– За дверь, быстро.
Мика, вынув окровавленные пальцы из раны императора, негромко вздохнула, покачала головой и произнесла:
– Здесь нужен маг раз в пять сильнее меня, ваше величество...
– а потом, вдруг всхлипнув, заплакала.
– Ну-ну, - Эдигор кашлянул, и из его раны брызнула кровь.
– Делай то, что можешь. Аравейн придёт и доделает.