Охота на эмиссара
Шрифт:
— Погоди, Дань, дай я помогу, — сказал, глядя на то, как гостья в который раз пытается безуспешно смахнуть волосы с лица. — У тебя руки в жиру, вот и не получается.
Я подцепил прядь пальцами левой руки и аккуратно заправил за маленькое ушко. Девушка неожиданно замерла, широко распахнув карие глаза. Даже жевать на несколько секунд перестала.
— Спасибо, — сказала она серьёзно, проглотив кусок мяса. — Даниэлла.
— Что?
— Даниэлла Медведева, — громко вздохнула таноржка, отложила косточку и принялась тщательно вытирать пальцы о салфетку. — Я обещала рассказать о себе взамен информации по делу, помнишь? Так вот, это моё настоящее имя, которое по паспорту, а для соревнований
— А почему мужской?
Она пожала плечами и забавно почесала нос, размазывая остатки жира от мясного блюда.
— Так проще. Я пробовала быть Даниэллой Медведевой — не получилось. Ты знаешь, несмотря на всю прогрессивность Танорга, взлом сейфов негласно считается мужской профессией… А быть девушкой в такой среде очень и очень сложно.
— Мужской профессией? — Я не сдержал улыбку. — Это потому, что сейфы тяжёлые, замки заедают и нужно приложить силу?
— Нет, разумеется. — Она внезапно стала абсолютно серьёзной. — Просто есть сферы, которые неявно считаются мужскими, и чтобы женщину воспринимали на равных, она как специалист должна быть как минимум на голову выше мужчин. Вот скажи, много ли в эмиссариате цваргинь?
— Да ну, брось. На родине вообще мало женщин, а уж пускать их в эмиссары, где зачастую может пригодиться и хвост, и резонаторы, — просто глупо.
— Хорошо. — Она кивнула. — Возьмём неопасные профессии. Пилоты, ведущие программисты, руководители подразделений в крупнейших фирмах, хирурги, повара в лучших ресторанах Федерации… Ведь давно доказано, что уровень интеллекта не зависит от пола, но тем не менее если ты возьмёшь гражданских пилотов или айтишников, то более девяноста процентов должностей занимают мужчины.
Я хотел пошутить, что, видимо, женщины просто не так любят работать, как вспомнил секретаря таурель-отдела. Дафна в своё время выгрызла эту должность почти зубами. Оберан Мёрфи пытался ей мягко объяснить, что она не справится с таким объёмом работы, да и ни к чему женщинам на Цварге работать, но Дафна дошла почти до совета, требуя, чтобы её взяли на работу. В итоге Оберану пришлось это сделать, но в назидание он закидал молодую и амбициозную цваргиню таким объёмом работы, что нормальный гуманоид не справился бы. К слову, в пси-отделе агентуры секретарей-мужчин было одновременно трое. Но Дафна не просто смогла разобраться со всеми делами, она блестяще справилась и так впечатлила Мёрфи исполнительностью, что из всех секретарей имеет на него самое большое влияние.
— Ты удивишься, но даже на одних и тех же должностях женщинам и мужчинам платят по-разному. А выбирая между мужчиной и женщиной на одно и то же место, работодатели чаще с большей охотой берут первых, — тем временем продолжала Даня. — И относятся снисходительнее к промашкам. То, что не прощали выскочке Медведевой, за что её дразнили, срезали баллы и тыкали носом, неожиданно легко спускали на тормозах щуплому юноше Дане. В общем, отсюда и одежда, и кепка, и псевдоним. Ко всему, «Даня» мне действительно нравится — просто и не вычурно.
— Даниэлла, — задумчиво повторил, пробуя имя на вкус.
Да уж, у моей гостьи от «Даниэллы» были разве что глаза шоколадного оттенка, а вот «Даня» ей подходило гораздо лучше. «Медведь» — точно не про миниатюрность таноржки, но и тут понятно, откуда возникла вторая часть псевдонима… С другой стороны, если взять упрямство и настойчивость девчонки, то и от «Медведя» здесь что-то есть.
Тем временем Даня схватила ложку, пододвинула к себе тирамису и принялась уплетать десерт за обе щёки.
— М-м-м… изумительно! Я никогда такого не пробовала! А какая пропитка у печенья… К нему бы кофе.
Усмехнувшись, я встал с дивана, на котором мы пировали, и направился к кофемашине.
— Ой, Фабрис, что ты! Ешь сам… Я не это имела в виду, я бы сама сделала, — с полным ртом смущённо сообщила Даня, но я лишь махнул рукой.
— Я не люблю торты, так что ничего страшного. Лучше расскажи, как так получилось, что ты вообще заинтересовалась сейфами.
Несколько секунд автоматика громко молола зёрна, а Даня так глубоко задумалась над вопросом, что у неё даже вертикальная морщинка на лбу проступила.
— Хм-м-м… Не могу вспомнить, с какого возраста мне стало это интересно. — Она наконец отмерла, принимая чашку с горячим напитком. — У меня в детстве была забавная игра с самой собой. Я заходила в помещение и первым делом принималась думать, куда бы я спрятала все ценные вещи, чтобы никто не нашёл. Нет, не подумай, что братья отнимали игрушки, они у меня замечательные! Братья, не игрушки.
Даня тепло улыбнулась.
— Просто мне нравилось воображать, как я прячу свои вещи. Тогда мне это казалось забавным, и я увлеклась всевозможными тайниками и замками, изучала механизмы блокировок, как их ломают… Это было невинным хобби. С возрастом необычная игра превратилась в постоянную внутреннюю потребность найти слабые места у любого замка, отыскать замаскированные тайники, когда мама приводила в гости к подругам, а ещё позднее, в старших классах школы, — выучить схему сейфа нового поколения, попробовать вскрыть не только механическую часть, но и электронную. Разумеется, я всегда отдавала себе отчёт, что грабежи — это незаконно, но мне действительно нравилось придумывать, как вскрывать сейфы. А потом я узнала, что бывают соревнования по этому делу, да ещё и с денежными призами. Ну и как-то завертелось… Я странная, да?
Даня подтянула обе ноги на диванную подушку и скрестила их на манер йога, из-за чего стала казаться ещё меньше. Совсем как подросток. Вот только в огромных и бездонных карих глазах клубилось столько жизненного опыта и «шишек», на которые она наступала, что в эту самую секунду я бы сказал, что на меня смотрит как минимум моя ровесница.
— Я не считаю тебя странной. — Я отрицательно покачал головой. — Отнюдь. Это здорово, что у тебя есть такое увлечение, которое заставляет гореть. Поверь, далеко не каждый может похвастаться, что ему что-то нравится делать до такой степени, что он готов тратить выходные на работу. Многие гуманоиды продолжают годами напролёт заниматься хобби скорее по привычке, чем им это действительно хочется. Бывают ситуации и ещё хуже — когда гуманоиды в зрелом возрасте осознают, что занимаются ненавистной работой. А всё почему? Потому что пойти в офис было логичным после учёбы на какого-нибудь менеджера, аналитика или брокера, в то время как учёбу выбрали за них всё те же родители, которым эти профессии в своё время казались престижными. Но встречаются и вовсе трагедии — некоторые работают десятки или сотни лет, искренне веря, что работа не может приносить удовольствие. Только деньги. Вот это действительно ужасно. Так что ты, Даня, очень счастливый человек, который с детства знал, что ему нужно.
— Ты так думаешь? — Она забавно растерянно заломила бровь.
— Уверен, — кивнул. — Я так же, как и ты, с детства мечтал делать мир лучше, и мне нравится моя профессия потому, что я чувствую себя на своём месте.
Захотелось поделиться, что раньше я работал агентом алеф-класса, но в какой-то момент моя система ценностей пошла вразрез со взглядами начальства. Это были самые долгие и сложные месяцы работы. В итоге я перешёл в эмиссариат, где всё гораздо прозрачнее, так как деятельность эмиссаров на виду у общественности. Всё это крутилось на кончике языка, но неожиданно Даня оглушительно чихнула, едва не расплескав кофе на себя.