Охота на Горностая (сборник)
Шрифт:
Только сначала показалось, что победа будет лёгкой. На самом деле враг сражался отчаянно. Отчаянно… и аккуратно. Он откидывал его в сторону, он пытался что-то сказать, он цеплялся взглядом за его взгляд, и даже когда когти разрывали живот врача, когда тягучая чёрная кровь оказалась на гладких хрустальных плитах в углу зала… Даже тогда враг не уставал шептать, внушать, надеяться.
Он выдернул сердце, ломая рёбра, чувствуя, как пальцы режутся об осколки костей. Он мгновение
И вонзил клыки, с рычанием пожирая сердце врага.
Потом таких врагов было ещё несколько. И каждый вёл себя странно. Каждый пытался что-то сказать ему на убогом, непонятном, неприятном языке, отдельные слова которого были узнаваемы.
И каждый оказывался мёртв.
Грань Тьмы
Лагерь постепенно погружался в темноту. Здесь, вдали от основного фронта, можно было отдохнуть, поговорить или просто выспаться. Усталые воины скидывали оружие в своих палатках, располагались у костров, глядя на чужие звёзды, которые хотели сделать своими, и вспоминали погибших.
Разговоры возникали около костров и рядом с ожидающими помощи ранеными. Разговоры вертелись вокруг неудачного боя и странных слухов, которые принесли из соседних арнатов. У самой кромки лагеря застыл в дозоре один из гарок. Он смотрел в окружающую тьму, а перед глазами то и дело возникали картины минувшего дня. Очень неудачного для Нави дня.
Навский разум способен решать разом несколько задач, и поэтому воспоминания не мешали следить за полем, разделявшим лес и лагерь навов. Многочисленные сетки арканов, охранные артефакты, сигнальные камни, расставленные по периметру, не могли заменить внимательности и чутья, что выработали в себе тёмные на этой планете. Сражаясь с тем, кто искуснее тебя в создании арканов – обманных, атакующих, защитных, приходится находить не только магические способы распознать угрозу.
Сегодня они её не учуяли. Светлые слишком хорошо спрятали своё знание о том, что навы будут нападать. Слишком удачно продумали западню, в которую влетело два арната. И от двух арнатов осталась лишь малая горстка бойцов. Понимание отозвалось болью – тянущей где-то в глубине. Но это была мимолётная боль и горечь, вызванная тем, что не смогли победить, что столько Стрел Тьмы было сломано за один раз. Для боли будет время потом. И он был уверен – время, когда они окончательно уничтожат асуров, наступит. Даже если на это потребуется ещё несколько лет.
В небе, закрывая звёзды, возникла тень. Чёрная, стремительная, она отделилась от дальней кромки леса и теперь приближалась к лагерю. Дозорный чуть прищурился, чувствуя опознавательные знаки разведки, и приветственно махнул рукой всаднику на стройном, лёгком драконе. Тот не ответил, но направил ящера вниз, и спустя несколько мгновений, дракон мягко и бесшумно опустился на траву. Разведчик соскочил с него и приблизился к дозорному.
– Я только услышал. Многие там остались? – Разведчик был очень молод по навским меркам. На длинные волосы повязывал шарф, чтобы не оставлять генетических образцов, и в глазах его застыла ярость.
– Многие, –
– Есть приказы от комиссара? Чем мы им ответим?
Гарка пожал плечами:
– Пока не было. Но ведь подготовить ответный удар нельзя с наскоку. А что происходит у остальных?
Разведчик поймал дракона за повод и снова взлетел в седло.
– На северо-востоке они уничтожили наш лагерь. Весь. Целиком. И никто не знает как – но дознаватели, которых прислали потом, сказали, что это был яд. Мне приказали сообщить всем на этой стороне. А после сегодняшней западни комиссар Ихорга запретил пользоваться магической связью ещё сутки.
Дозорный протянул тому флягу с водой:
– Тогда возьми, не помешает в полётах.
Разведчик благодарно улыбнулся, и дракон взмыл в небо.
Гарка проводил его взглядом, позвал одного из соплеменников, стоявшего рядом, и быстро передал то, что сообщил разведчик. Потом снова посмотрел на поле и увидел одинокого нава, который, пошатываясь, приближался к границе лагеря. Защита мигнула и пропустила тёмного.
– Помоги… – донеслось до дозорного, и фигура в чёрном, пошатнувшись, рухнула на траву.
Грань Света
Иногда по ночам ей хотелось выть от боли. От той боли, что раздирает разум и нутро, боли где-то в солнечном сплетении. Там, где на самом деле прячется сущность любого разумного. Хотелось плакать, глядя на некогда цветущий, прекрасный мир, который больше никогда не будет прежним. И вспоминая, как падал первый Хрустальный Замок, как горели на земле города и деревни, как навы шли через цветущие сады и оставляли после себя тела, как жгли в запертых домах художников, поэтов, скульпторов; она мечтала спрятаться, скрыться в благодатном Свете, чтобы никогда больше не видеть тварей Тьмы. Но эти же воспоминания не позволяли ей жалеть навов сейчас.
Когда-то давно, в самом начале войны, всё было иначе. Было недоверие к происходящему, была радость от побед – если удавалось победить. Были попытки сражаться честно, открыто. Были попытки поговорить с противником.
Но переговорщики мертвы, города в огне, и нет больше той расы творцов, для которых не было преград в поиске знаний. Им пришлось отыскать иные способы, способы убивать.
Когда-то она была учёным-биологом. Она выводила в своих загонах идеальных существ – для полётов, для помощи ближним, для красоты. Потом она начала создавать опасных тварей – для войны.
А потом её пригласили сюда, предоставили операционные кабинеты, дали ассистентов и помощников, вернули цель и смысл жизни.
Лежащий на столе материал – только оружие. Против Тьмы, что спустилась на Землю Света. И боль, и память, и горечь нужно спрятать глубоко в себе, оставляя на поверхности ярость и не свойственную светлым холодность.
Где-то наверху, далеко, за пределами Лаборатории, уже глубокая ночь, а ей некогда спать. Тонкие листы с вязью иероглифов, схемы, диаграммы, генетические выкладки – всё это требует внимания и обдумывания. И она обдумывала, чертя прямо в воздухе тонкими светящимися линиями новые схемы. И рассылая «птичек» – подвижные сгустки энергии, служащие для передачи информации.