Охота на президентов или Жизнь №8
Шрифт:
Все очень хотели быть папуасами, итальянцами и неграми.
Народонаселение проорало Россию вместе со своими правителями, которых оно стоило.
И миру явилась Россияния.
В обычной жизни страной Эрэфией управляли мудрые реформаторы, убежденные сторонники общечеловеческих ценностей, гаранты конституции, дальновидные государственники-державники, члены «большой восьмерки», борцы с «международным терроризмом» и прочие достойные члены демократического формата.
А в и без того бестолковой жизни № 8 страной Рос-сиянией управляли штопаные гондоны. Да-да.
Я всегда мечтал
Но, увы! Каждому времени свой стиль.
Я и так слишком красиво пишу о нынешних пидормо-тах. Между нами говоря, они заслуживают лишь сплошного мата и прочих непотребных звуков. Я их облагораживаю своим благородным языком высокой и изящной словесности.
Итак, Россиянией правили штопаные гондоны и прочая сволочь. Увы…
А народонаселению доставалось лишь то, что вываливалось из этих штопаных гондонов. И от восторга народонаселение орало благим матом: «Уря-я-яаа, демократии! Ур-рряя-яааа!!!» Охерительно умное было в россия-нии россиянское народонаселение.
Ну просто охерительно умное!!!
Штопаные гондоны возлагали венки к могилам Неизвестных солдат. И эти Солдаты корчились в своих могилах от боли, горя и стыда. Выбравшие «пепси» и демократию ходили по костям Мамаева кургана, Бородина и Куликова поля. И эти кости начинали сочиться кровью.
Россияния избрала «пепси» и подкладки.
И сама стала подкладкой в истекающей кровавой слизью промежности мировой демократии.
Но Кеша уже успел разочароваться во всяких демократиях и в прочих памперсах для слабоумных.
Кеше было не до всякой хренотени.
Убить президента. Легко сказать. Горбатый Херр обмочился от страха, когда он ему сказал, за чем пришел. Сулил любые деньги… видно, наворовал немало. Обещал золотые горы и внучку впридачу. Кешу тогда чуть не вырвало на роскошный ковер. Херр облизывал его башмаки, исцеловал все подметки. Елозил на брюхе. Рыдал, мочился в штаны и снова рыдал. Меченому Херру было очень жалко самого себя… И Кеше приходилось все время отталкивать этого жирного слизня ногами. Его слюнявые поцелуи липли к черной коже ботинок омерзительной слизью… Бр-р-рр! Кешу просто трясло от отвращения, его блевать тянуло… Но он не позволил себе пнуть эту гадину в её лоснящееся мурло, раздавить её как червя… нет, он не имел права на чувства, он был просто орудием справедливости. И всё.
Первую пулю он всадил в жирный волосатый живот. Тот вывалился из-под растегнутой рубахи… и зрелище стало просто невыносимым. Кеша нажал спуск машинально, будто и не сам.
Но гадина оказалась живучей…
Почему эти гадины всегда такие живучие?!
Это просто какая-то непостижимая загадка!
Назову себя «зеркалом революции». И скажу — нет у нас ни хрена ни революционеров, ни революционной ситуации… Это в Европах всякие, блин, антиглобалисты, троцкисты, маоисты, «красные бригады» и «черные блоки»… А у нас тихая ряска над бескрайним гнилым болотом… Я не хочу быть «зеркалом»! Мне противно отражать это тихое и покорное дерьмо.
Вчера под окнами одного дома (в котором живу и я) шустрые дяди вырубили под стоянку целую рощу прекрасных раскидистых деревьев… Ну и… хоть один из тысяч обитателей-россиян огромного дома вышел во двор с винчестером и завалил гадов? Вы угадали, не вышел, сидели по щелям как мыши и смотрели по ящику про сталинский произвол… И что же, дорогие господа россияне, вы ещё хотите, чтобы вас не сожрали с говном?
Уже сожрали… Как, вы и не заметили?
А при «отце народов» на зоне-то парилось в тринадцать с половиной раз меньше люда честного, чем нынче в нашей шибко правовой демократической Россиянии… это про террор и тиранию… так, к слову… и про дураков, которым можно впарить что угодно.
Назову себя зеркалом, которое устало отражать вас, любезные мои «богоносцы».
Кеша, милый! Ты не просто герой нашего глупого времени! Ты Архангел Михаил во плоти, спустившийся с небес и вступившийся за тихое стадо… в наш несусветный отупелый век.
Век штопаных гондонов.
Где та грань, где те непонятные годы, что великую нацию, народ-богоносец превратили в кучу штопаных гондонов… И не удивляйтесь, милые мои, и не плюйте в зеркало, не бейте его кулаками, прикладами и зонтами.
У народа-богоносца не было такого мурла… это штопаный гондон набили импортной колбасой из бешеной говядины, подмочили мочевиной «пепси», подвязали подкладкой — и народился на свет далеко не Божий герой нашего времени — «новый русский», такой же штопаный гондон, как и все эти министры, депутаты и кандидаты…
Вот и всё…
Всё нормально. Просто век штопаных гондонов. И не кривитесь! Не надо морщиться и поджимать губки! Я очень добрый человек, слишком добрый, иначе я назвал бы вас не столь ласково и деликатно, да-с, милые мои господа-с.
Вчера я шёл по кладбищу. Только навестил маму… — ох, горе горькое! — И чуть ли не в лоб столкнулся с живехоньким, целёхоньким и вертлявеньким интриганчиком, лучшим германским херром. О, майн Готт! Натюрлих! Михель Горби Меченный шел навстречу, два оператора его снимали на ходу, три быка-мордоворота охраняли, и людишек семь-восемь суетно семенили следом. Херр Горби был холён, жирен и загорел. Он прямо сочился жирной холёностью, будто только что съел пять порций италианской пиццы.
Обматерив про себя Кешу-обманщика, я пожалел, что в руках нет ни гранаты, ни засапожного ножа… Пока жалел, жирный Михель прошёл мимо — сытый, болтливый, очень довольный, с наглой ухмыляющейся рожей и прошпаклеванной пудрой бесовской отметиной на лоснящемся лбу.
Только тогда я вспомнил, что нынче у них очередное торжество демократии — десять лет назад эти лощено-холёные жирные бесы сунули под колёса танков и бэтэ-эров троих наивных мальчишек… Да, любезные мои, демократии нужна была жертва. Вот и сунули… Теперь мальчишки в земле, а «прорабы перестроек» и «великие реформаторы» на своих виллах и в дворцах далеко за пределами «этой страны», изредка, по особым случаям навещают они слетевшими с небес архангелами нашу грешную землю… Вот и этот снизошёл, благодатью пролился на благодарную почву. Ур-ряа!!!