Охота на рэкетиров
Шрифт:
— Вовчик?! — громогласно распорядился Протасов, — а ну-ка, подай ведро моему корешу!
Собутыльник Протасова снял с пыльной полки грязную чайную чашку с выщербленным ободом, брякнул на стол. Протасов наполнил тару до краев, сделав при этом пару неслабых лужиц.
— За рулем я, — попробовал отговориться Андрей.
— Ну и что с того, блин?! — насел на него Протасов.
— Да не пью я самогона.
— Как это?! — выкатил глаза собутыльник Валерия. Голос у него был грубым, язык заплетался. — Братишка, ты часом не еврей?
— По одной, в натуре, — примирительно предложил Протасов.
— А, давай, — сломался Бандура. Они синхронно опрокинули емкости. Андрей с омерзением узнал в напитке самый отвратительный самогон, какой ему только доводилось пробовать. Пойло отдавало сивушными маслами и чем-то, еще более гадким. Самогона Андрей терпеть не мог. Каждая из попыток приучить себя к этому напитку,
Дед Андрея гнал самогон, и не о какой казенке и слышать не хотел. Отец тоже гнал, с тех пор, как довелось спороть офицерские погоны. Правда, в отличие от деда, отец собственным творениям все же предпочитал казенку, а самогон производил — на экспорт, так сказать. Отец содержал пасеку, с которой вечно требовалось кочевать с одного поля на другое. Ульи следовало загружать и выгружать. Пасеку нужно было охранять. За разрешение поставить ульи в саду, у кромки колхозного поля, и вообще, где угодно еще, требовалось выставлять магарычи. И, наконец, пасека всегда (особенно, если лето выдавалось дождливым) остро нуждалась в сахаре. Пасека пожирала сахарный сироп, как танковый дизель — соляру, то есть ненасытно и беззастенчиво.
В Дубечках, как и повсюду в нашей стране, на тот момент в ходу уже было несколько видов валют, причем самогон, как универсальное средство обращения, ничем не уступал купоно-карбованцам и был много привычнее доллара.
Тут следует уточнить, что доверие населения к самогону, как платежному средству номер один, выросло не на ровном месте. Курс самогона укреплялся десятилетиями. Можно даже сказать, что самогон, как некая альтернативная валюта, был невольно выпестован родной компартией и правительством. В условиях, когда «деревянный» рубль подкреплялся разве что пустыми полками магазинов и портретами Старшего Брата, следующие одна за другой денежные реформы больше напоминали конфискации, народ искал для себя нечто постоянно ценное. И, в конце концов, нашел.
Даже такой пионер, такой не обремененный жизненным опытом молодой человек, каким, в сущности, являлся Андрей Бандура, поднапрягшись немного в области воспоминаний, мог привести добрых десять убедительнейших доводов в пользу этой незамысловатой теории. Он непременно бы припомнил шкатулку в дедовой комнате, доверху набитую облигациями государственных займов. Сталинских, Хрущевских и Брежневских. Бумажки были гербовыми, с золотым теснением по краям и рисунками колосящихся тучных полей, комбайнов, мартенов и прочей чепухи. Андрею в детстве доставляло огромное наслаждение играть с ними, воображая себя миллионером. Судя по тому, что эти забавы позволялись лишь под бдительным наблюдением деда, Самый Старший Бандура еще не утратил в отношении облигаций определенных надежд. Ох уж эти Ветераны, святые в своей простоте. Свои чаяния и надежды Самый Старший Бандура унес в могилу в 1987-м, бумажки же так и остались пылились в шкатулке. И выкинуть жалко, и в музей не сдашь — не существует таких музеев.
Советская денежная реформа, случившаяся под конец 1980-х, и предполагавшая замену одних сторублевых купюр (темно-зеленых и внешне исключительно респектабельных) другими — яркими, как волнистые попугаи, [59] застала Андрюшу в Венгрии, мальчиком тринадцати лет. В тринадцать не прочувствуешь драматизма ситуации, не постигнешь накала страстей: по пять купюр в одни руки, кто не успел — тот опоздал, у кого шестая — «пройдемте, гражданин, с нами», но отголоски долетели и до него. К своим шестнадцати годам Андрей стал свидетелем виртуозного мастерства, с каким последний министр финансов СССР играючи превратил кровные рубли населения в фантики. Вне зависимости от того, лежали ли они на сберкнижках или терлись в тесных карманах. Любили наши старики откладывать на черный день и похороны, и, очевидно, товарищи из ЦК, Совмина и Госплана это обстоятельство учли самым тщательным образом. Кстати, чуть позже погорел и отец Андрея, его инвалютные рубли, полученные во время службы в Афганистане, канули в недрах Внешэкономбанка. Как греческие гиганты в Тартаре. [60]
59
Очевидно, Андрей слегка ошибся. Запомнившаяся ему денежная реформа, автором которой считают министра финансов и премьер-министра СССР Валентина Павлова (1937–2003), впоследствии члена ГКЧП, произошла в начале 1991. Реформаторы, якобы хотели избавиться от «лишней» денежной массы в наличном обращении, чтобы решить проблему товарного дефицита. Обмен 50– и 100-рублевых купюр образца 1961 проходил в три дня с 23 по 25 января. Меняли не более 1000 рублей на человека, всего подлежало обмену около 50-ти миллиарда рублей из 133 миллиардов наличных. Чуть позже, с подачи того же Павлова, в апреле, были установлены новые цены, примерно втрое выше предыдущих. Это было только начало так называемой «Шоковой терапии», за которую никто не понес ответственности. Неудивительно, что подобные действия окончательно подорвали доверие граждан СССР к союзному руководству и сыграли роль при распаде Советского Союза
60
Гигантами в греческой мифологии называли исполинов, родственников богов-олимпийцев, которые были побеждены Зевсом в битве при помощи циклопов, сторуких великанов и Геракла, перебиты или свержены в Тартар, — глубочайшую бездну, расположенную под Аидом
С обретением независимости и изобретением купоно-карбованцев (купюры, вне зависимости от номинала, следовало беречь от воды, — не дай Бог, упадет какая капля), [61] процесс инфляции приобрел силу и быстроту лавины. Купоно-карбованцам не успевали дорисовывать нули, начали с сотен, закончили миллионами, превратив граждан в миллионеров и, таким образом, обогнав по их числу курортные города Флориды, где, если верить Чейзу, [62] бросают якорь парни с тугими кошельками. Ценность же самогона оставалась неизменной на фоне всеобщего хаоса, превратив его в нечто такое же вечное, как громады египетских пирамид.
61
В период распада Союзного государства, с ноября 1990 на Украине в добавление к советским рублям были введены так называемые одноразовые купоны, без которых была невозможна покупка большинства товаров. С января 1992 в обращение поступили временные украинские банкноты, купоно-карбованцы, которые были в ходу до осени 1996
62
Джеймс Хедли Чейз (наст. имя Рене Брабазон Раймонд), (1906–1985) — английский писатель, автор более 80 детективных романов
— Вечные ценности, — отдышавшись, пробормотал Андрей.
— Чего ты болтаешь? — не понял Протасов.
Бандура-старший цедил самогон через фильтры, настаивал на пахучих корочках цитрусовых, осаждал активированным углем. Но, все было тщетно. Пойло оставалось пойлом. Как воняло сивухой, так и продолжало вонять, вопреки всем усилиям.
Сделав большой глоток, Андрей, на всякий пожарный случай, прижал ладонь ко рту, чтобы не дать жидкости сразу хлестануть обратно. На глаза навернулись слезы.
— Фу ты, черт…
Волына с хрустом откусил половину огурца. Протасов подцепил вилкой титанический пучок капусты, переключив Андрея с мыслей о грабительских денежных реформах на мирные пейзажи скошенных лугов с разбросанными повсюду копнами сена, только что вышедшие из-под кисти Мясоедова. [63]
— Закусывай, блин, — посоветовал Протасов. — А то, в натуре, все дороги развилками станут казаться. Конкретно. Первак — мрак. Семьдесят оборотов. Горит ярче бензина. Вовчик его в мотоцикл заливает… — Протасов поперхнулся. — Точнее, заливал, блин… — добавил он, смутившись.
63
Григорий Григорьевич Мясоедов (1834–1911), российский живописец, пейзажист
При упоминании мотоцикла оба собутыльника помрачнели. Бандура этого не заметил. Он как раз сунул в рот огромный кусок мяса и был озабочен только тем, чтобы не подавиться насмерть. Мясо было бесподобным на вкус, хоть оказалось немного жестковатым.
— Ничего вы тут хаваете, — пробубнил Андрей с набитым ртом.
— Дичь, — пояснил Протасов, гордо распрямляя плечи. — Мы с Вовчиком охотимся помаленьку. Браконьерим, чтобы ты врубился, что к чему…
Бандура принялся уплетать дичь за обе щеки.
— Сегодня серьезные люди должны были подъехать. Менты местные. Из администрации человечек. Пара конкретных босяков… — Протасов замешкался, соображая, кого бы еще присовокупить к списку приглашенных. — Один авторитет и два СБУшника. Понял, да? На разговор, в натуре.
Продолжая жевать, Андрей с интересом поглядел на приятеля.
— Вот так вот держу, — Протасов энергично сложил ладонь в кулак. Получилось очень впечатляюще. — Навел тут порядок. Кого следует, — на место поставил.
— У меня в ментовке концы, — нарушил молчание собутыльник Протасова. — Все схвачено, по-любому…