Охота на тигра. Танки на мосту!
Шрифт:
— Все от нас зависит. И от случая, конечно. Но главное, как мы сработаем. Уж больно ты на коменданта похож...
Хитрый Петр, улещивает. Так хитрил и он, Юрий, когда «поднимал» Полудневого. Юрий покосился на товарища — скуластое лицо, угрюмый взгляд, широко поставленные серые глаза. Он ведь никогда не испытывал особой симпатии к Петру, да и Петр относился к нему равнодушно, если не сказать — холодно. Разные они люди. Связывал их Шевелев. Иван Степанович, по природе человек мягкий, интеллигентный, относился с большим уважением к людям ученым, тянулся к ним и в то же время был своим человеком для людей физического труда, мастеровых, трудяг, таких же «не шибко грамотных», как и он. Годун — несколько примитивен, грубоват, но он верный человек, и на него можно положиться. После истории с танком их связывало многое. Как бы там ни было, Годун вошел в жизнь Юрия как преданнейший друг и таким останется в его памяти до конца, как Иван Степанович, Полудневый и тот Петух, какого он почти совсем не знал.
Юрий лег на спину. Теперь в глаза ему не лезли тоскливо-однообразные серые бараки, столбы с колючей проволокой, вышки — все, что напоминало ему о неволе; он видел небо — голубое, чистое, и оно рождало у него иллюзию невесомости, легкого птичьего полета, бескрайней свободы. Пойти на головокружительный риск, увлечь за собой массы пленных, толкнуть их на самоубийство? Нет, при единодушном рывке то не будет самоуничтожением. Пусть многие погибнут, пусть упадет большинство, все же немало счастливчиков вырвется отсюда, уйдет, пробьется к своим, отомстит. Пленные подымутся все — они увидят впереди себя танк Полудневого, прокладывающий нм дорогу...
— Ладно, Петр. Я согласен. Делаем.
— Молодец, Чарли! — воскликнул Годун прочувствованно.
— Во-первых, выбрось из головы эту дурацкую кличку, — раздраженно сказал Юрий.
— Что ж тут такого? — удивился Годун. — Я думал...
— Иван Степанович никогда не называл меня так.
— Все. Ясно. Извиняюсь.
— Во-вторых, раз взялись, не будем терять времени даром. Давай обсудим, стоит ли связываться сейчас с этим человеком из второго барака. Если стоит, то что ты должен будешь сказать ему?
Годун замялся, смущенно посмотрел на Юрия.
— Может, ты пойдешь? Обрисуешь все. Я ведь не умею так художественно, как ты.
— Никаких рисунков! — торопливо сказал Ключевский. — Нужно установить, знает ли он каких-либо людей в нашем бараке, которым можно полностью довериться. Для начала этого хватит. Пойдешь к нему ты, мне он может не поверить, на мне пятно, я один из первых согласился пойти в ремонтную бригаду. Помнишь, как пленные зашумели, когда я вышел из строя? Кроме того, не исключено, что Роман дал ему твои приметы.
Годун слушал и кивал головой. Он вынужден был согласиться с доводами Юрия.
— Это правда. Значит, пойду я. Ну, а если он спросит, что мы такое задумали, как отвечать?
— Разговор короткий: у нас намечается серьезное дело, нужны люди. Роман Полудневый говорил, что вы можете помочь.
— Сразу не скажет. Спросит: какое дело?
— Никаких подробностей, — обеспокоился Юрий. — Серьезное дело — и все. Можешь добавить, что Полудневый доверял тебе полностью и ты помогал ему. Намекни, что дело срочное, не терпит проволочек. В разговоре, пожалуйста, употребляй не множественное, а единственное число — я, мне, меня. Посмотрим, кого он нам порекомендует.
Решили не откладывать, и Годун, оставив Чарли «спящим», ленивым шагом отправился к себе в барак, прошел его насквозь и через вторую дверь вышел на двор. Земля была усеяна лежащими и сидящими пленными, но многие медленно сновали по двору, встречались, перекидывались словом-другим и тут же расходились — собираться в большие кружки, обсуждать что-либо не разрешалось. Годун, шагавший ко второму бараку, никак не выделялся среди этих серых фигур.
Вернулся Годун скоро. Ключевский ждал его у дверей барака. По огорчению, появившемуся в глазах товарища, Юрий понял — неудача.
— Видел?
— Видел... Я ему насчет «малого привета» вполголоса толкую, а он поглядел на меня коровьими глазами и говорит: «Ты чего по чужим баракам тыняешься? Потянуть что-нибудь захотелось? Иди, пока я тебя дрином не огладил».
— И громко это сказал? — нахмурился Юрий.
— Чуть ли не на весь барак заорал.
— А ты уверен, что по адресу попал? Может, спутал?
— Он! Кличка — Язь. Конопатый, на левой два пальца изуродованы, мизинец и тот, что рядом. Роман мне его показывал. Правда, издали.
Ключевский задумался.
— Ничего страшного, — сказал он, встряхивая головой. Но больше ходить туда не надо. Встретишься случайно — делай вид, что не узнаешь. Подождем день-два. Возможно, он сам к тебе подойдет. Да, да, он сам подойдет. А ты подумай хорошенько над началом, как все в бараке у нас должно произойти. Без дела не встречаемся...
...Эсэсман Эрих Пельцер сидел за пулеметом на сторожевой вышке №3 и с унылым видом наблюдал за тем, что делается на территории лагеря в секторе обстрела, установленном для его поста. Пленные вели себя, как сонные осенние мухи, лежали на земле, сидели, сновали по двору. Некоторые собирались по два-три человека, переговаривались. Вот двое встретились у дверей барака, лениво перебросились несколькими фразами, затем один поплелся к уборной, а другой скрылся в бараке. Не служба, а отдых. Правда, скука смертная, но тут уж ничего не поделаешь. Эрих Пельцер сладко зевнул, прикрывая рот кулаком.
Пароль Полудневого
Совершенно секретно
Коменданту Каменнолужского
лагеря военнопленных
унтерштурмфюреру Витцелю
§1
Вашей главной задачей является добыча и погрузка на ж.-д. транспорт гранита как в больших кусках, так и в виде щебенки, потребность в котором увеличилась. Необходимо хорошо продумать и организовать процесс работы в каменоломнях на всех ее этапах с целью увеличения добычи ценного камня. Вы должны создать такие условия для пленных, при которых они вынуждены будут работать без простоев, с полной отдачей сил. Между тем в связи с продовольственными и транспортными затруднениями мы вынуждены снизить нормы выдачи продуктов для пленных. Единственно разумный выход из создавшегося положения — решительно избавиться от человеческого балласта. Как установлено проверкой, больные, крайне истощенные, лентяи и симулянты составляют большую часть пленных. Польза, какую они приносят, ничтожна, между тем эти лишние рты поглощают значительную часть продуктов.
Приказываю: 1) дать указание врачу облегчить смерть безнадежно больным, находящимся в лагерной больнице, а саму больницу за ненадобностью упразднить; 2) решительно подвергать специальной обработке тех пленных, какие не в состоянии выполнить трудовую норму, плетутся во время переходов в хвосте колонны; 3) пленных, проявляющих даже самую мелкую недисциплинированность, помещать в карцер, установив для них голодную диету — пол-литра воды в сутки; 4) сэкономленные благодаря этим мероприятиям продукты распределять среди здоровых, что должно будет способствовать повышению их работоспособности.