Охота на вампиров
Шрифт:
— Ты, кстати, ведь была в Лондоне? — поинтересовался он, потряхивая окровавленными руками в резиновых перчатках. Я подтвердила, что была. — А на квартиру Шерлока Холмса не ходила?
— Нет, мы в Лондоне были полдня, почти проездом. Нас только в “Тюссо” водили. А что?
— Сходи, не пожалеешь. Впечатление сногсшибательное. Наши люди почему-то думают, что если они видели кино про Шерлока Холмса, то, значит, имеют представление о лондонских меблирашках конца
— А что, в кино не так?
— Абсолютно не так. В кино у него хоромы. А в действительности великий сыщик в своей гостиной еле мог ноги вытянуть.
— Да? — рассеянно переспросила я. На самом деле мне было не до жилищных условий великого сыщика, хотя в другое время я с удовольствием поболтала бы с Юркой на эту тему. Сейчас меня интересовали более современные проблемы: как установить личность трупа с колом в грудной клетке, кем бы он ни был — добропорядочным налогоплательщиком или вампиром.
Юра тоже забыл про Шерлока Холмса и размеренно диктовал лаборантке:
— …Переломы ребер со смещенными внутрь осколками; сердечная сумка повреждена вдоль межжелудочковой борозды, отделен правый желудочек сердца, раневой канал заканчивается повреждением шестого — седьмого ребер по околопозвоночной линии, со смещением отломков кзади в мышцы спины. Края разрушенных мышц, сердечной сумки правого желудочка сердца неровные, с дополнительными радиальными разрывами. В сердечной сумке около трехсот… Записала?
Лаборантка стучала по клавишам пишущей машинки с сумасшедшей скоростью. Она кивнула, не поднимая головы от клавиш, и Юра продолжил:
— Значит, в сердечной сумке около трехсот, а в левой плевральной — около четырехсот миллилитров темно-красной крови в виде свертков… Это то, что касается повреждений. Ну вот, Маша, мы добрались до интересующего тебя момента.
— До желудка?
— Юля, пиши, — обратился он к лаборантке, которая и так не переставала печатать, — в желудке около двухсот миллиграммов темно-бурого… слегка сгущенного… содержимого… с темно-бурыми свертками крови.
— Что? — переспросила я, не веря своим ушам, и Юра сам притормозил, осмысливая только что увиденное. — Ты хочешь сказать, что у него в желудке — кровь?
— Подожди-ка, — Юра выпрямился. — Похоже на кровь. Но вообще-то это может быть следствием внутреннего кровотечения. Если у него была язва…
Он согнулся над развороченным телом и уткнулся носом в желудок трупа. А распрямившись, продиктовал лаборантке:
— Запиши, что слизистая оболочка желудка — розовато-серая, чуть пропитавшаяся кровью, блестящая, складчатая, без каких-либо дефектов.
Повернувшись ко мне, он пояснил:
— Это означает, что не было у него никакого заболевания, могущего повлечь внутреннее кровотечение.
— А почему в желудке кровь? — спросила лаборантка, заправляя в машинку новую страницу.
— Почему? — медленно переспросил Юра. — Потому что он незадолго до смерти выпил довольно большое количество крови.
— Да, я слышала, что люди пьют свиную кровь. Или бычью, — поделилась лаборантка. — Якобы для желудка хорошо, и для потенции.
Я покинула свой укромный уголок и приблизилась к трупу, кинув опасливый взгляд на его разверстые внутренности.
— Юра, а что, кроме крови, в желудке?
— Больше ничего. Правда, Маша, ничего больше. Юля, запиши: кусочков пищи среди содержимого желудка не обнаружено. Да, Маша, а если это не свиная кровь?
— Мы ведь с тобой знаем, что вампиров не бывает, — поддела я его. Похоже было, что теперь Юра хотел убедить меня в том, что на столе перед нами — вампир, пьющий кровь.
— Юра, возьми содержимое желудка. Надеюсь, можно установить, чья это кровь — свиная или человеческая. По крайней мере, сто лет назад это делали…
— Сделаем, — Юра так разволновался, что оставил без внимания мой сарказм. — И даже группу тебе установят. И половую принадлежность, кровь достаточно свежая.
— А скоро?
— Имей совесть, — укоризненно сказал Юра. — И вскрой тебе без очереди, и кровь прокрути. Ты не одна в Питере, другие следователи тоже к нам имеют вопросы.
— А тебе самому не интересно? — провокационно спросила я, и Щеглов не устоял.
— Ну ладно, ладно. Ну, получишь ты завтра заключение, что кровь свиная, — легче станет?
— Без сомнения. А что по личности?
— Ну, ты же сама видишь. Особых примет нет.
— Юра! — я потрясла его за плечо. — А его рожу ты не считаешь особой приметой?
Юра меланхолически оглядел жуткую физиономию покойника.
— Ну и что? — вопросил он. — Ну, страшный.
— Ты же сам говорил, что у него какое-то кожное заболевание. Надо запросить кожные диспансеры, всех практикующих дерматологов, проконсультироваться, что это за заболевание — реакция кожи на свет….
— Понятно. Уже загорелась. У тебя других дел нету?
Пока Юра меня воспитывал, лаборантка и фотограф одобрительно кивали головами. Я разозлилась.
— А что ты мне предлагаешь? Похоронить и забыть?
— Да ты сама посуди: сколько ты сил угрохаешь на этих дерматологов и все без толку.