Охота
Шрифт:
… Натужный скрип песка под ногами человека, идущего ко мне, подсказал, что это некто тяжёлый и весьма уверенный в себе. Хмыкнув в душе, я чуть улыбнулась, вспомнив, что из дома ушла не привычным ходом через дверь, а просто выскочила из окна своей спальни. Небось, искали.
— Кого-то ждёшь? — спросил Хантер, усаживаясь рядом и брезгливо тряся ногой, в сандалию которой попал песок.
— Правительницу.
— Она часто наносит визиты?
— Нет. Два раза. Когда приезжаю и когда уезжаю.
— Почему ты себе выбрала это место?
— Мне здесь нравится.
— Нравится — что? Как относятся здесь к женщине? Здесь матриархат? — Последнее слово он произнёс с пренебрежительной ухмылкой.
— Здесь?! —
— Ну, ты же сказала, что здешние женщины вправе выбирать мужчину сами.
— Не передёргивай, — покачала я головой, чуть улыбаясь. — Я сказала, что здешние девушки выбирают себе мужчину. А это разные вещи.
— А потом превращают их в таких паяцев, как тот старикашка?
— Скальный Ключ — своеобразный человек, — снова улыбнувшись, сказала я. — Он очень проницателен и любит поиграть с новоприбывшими. Если он ощущает презрение с их стороны — он превращается в шута. Если чувствует, что к нему относятся серьёзно, — он благожелателен. Вот и всё.
— Если он играет перед всеми, кому надо понравиться, то он шут — и ничего больше, — отрезал Хантер.
— Если судить поверхностно, то всё так, как ты говоришь, — согласилась я. — Только у Скального Ключа другое мнение. Он считает, что должен быть приятным людям, поэтому подстраивается под их мнение о себе. Твои бандюги (он поморщился) были заранее настроены к нему, как к шуту, — он их порадовал, оправдав их ожидания и оставив их счастливыми. И в то же время порадовался сам, что принёс им радость. Он знает, что я знаю о нём, как о сильном шамане, и оправдывает мои надежды даже поведением. И рад этому. Так что всё выглядит в зависимости от той точки зрения, как на это дело смотреть.
— Философствования, мудрствования, — проворчал он. — Ими можно оправдать любую дрянь… О чём ты думала, когда я подошёл к тебе?
— Тебе это интересно? — изумилась я.
— Ну, ты сидела с таким выражением лица, как будто мечтала… Или нет?
Немного обдумав, я решилась.
— Я мечтала о том, что Кирилл будет первым, кому я покажу Островное Ожерелье.
— Первым уже стал я, — самодовольно сказал Хантер. — Ему первым никогда не быть, как не быть и на этой планете.
«Оставь! Уходим!»
Вздохнув, я снова пожала плечами:
— Опять-таки — с какой точки зрения судить об этом. Ты здесь первый в качестве агрессора. Кирилл будет первым в качестве желанного гостя.
Как ни странно, он промолчал и тоже начал смотреть на океан. Но долгого молчания не выдержал. Не глядя на меня, спросил:
— Как ты обычно прилетаешь на Островное Ожерелье? У тебя есть личный катер?
— Да. В ангарах на Кэссии. А где вы оставили свой?
— Ты думаешь, я отвечу на этот вопрос? — хмыкнул он. И потянулся привстать: — Этих, что ли, ты ждёшь?
— Этих.
К берегу на хорошей скорости мчалась маленькая яхта.
Хантер встал. Приглядываясь к судну, он приподнял брови.
— Неплохо идёт.
— Ты понимаешь в морских суднах?
— По молодости участвовал в нескольких регатах, — неохотно, но с отчётливой горделивой ноткой ответил он. И подал мне руку, поднимая с песка.
Правительница островов разочаровала Хантера до чуть не ребяческой обиды. Леда оказалась молодой женщиной, белокурой, с кукольным личиком-сердечком, на котором словно нарисовали рот-бутончик, хорошенький носик и громадные, наивно распахнутые глаза настолько ярко-синего цвета, что по брезгливому движению губ моего главного бандита я, пристально следившая за ним, сразу прочитала слово «линзы». И — усмехнулась. Для официального визита Леда оделась просто — в прозрачную тунику в два слоя. Вроде и эротично, но под двумя слоями ничего не разглядишь. Так что всё в пределах пристойности — как её понимают на Островном Ожерелье… Она приехала на яхте с двумя стражами. Оба в защитного цвета форме — годной для тропиков, как я знала, надетой лишь из-за официального визита. В дом они не зашли — встали у главной двери, как каменные изваяния. Только раз окинули оценивающим взглядом внаглую рассматривающих их бандитов, сразу молодцевато подбоченившихся, и устремили взгляды в пространство.
Мы вошли в дом и сразу — в гостиную, где девушки уже приготовили ужин.
С Ледой я знакома давно, так что с удовольствием и безумным интересом предвкушала спектакль, который ожидал Хантера. Леде Хантер понравился. Это я поняла по слегка приподнятой брови и на мгновение вспыхнувшим глазам, чего человек ненаблюдательный не разглядел бы. А бровь приподнялась, едва женщина сошла по сходням на берег. И это было единственное движение на сонном личике. Я постаралась понять, кого увидела Леда. Да, мягко говоря, неплохо — с её точки зрения: высокий, сильный мужчина, в котором, несмотря на сглаженность цивилизованными манерами, чувствуется звериная сущность самца, — само воплощение власти, чувственной и жёсткой. Идеальный будущий правитель.
Поэтому, будучи честной даже с бандитом, я шёпотом предупредила его, когда он отодвигал стул от стола, помогая мне сесть:
— Леда — вдова.
Он только с недоумением посмотрел на меня.
Всё. Вкупе с моим объяснением о девушках Островного Ожерелья Хантер должен серьёзно отнестись к моему предупреждению о вдовстве правительницы. В общем, кто не спрятался, я не виновата. Моя совесть чиста, и с этой самой чистой совестью я принялась следить за событиями во время ужина. Поскольку многого ожидала от последствий визита правительницы. Например, изменений в собственной личной жизни.
Вынужденный соблюдать этикет при встрече с местной властью, Хантер слегка нервничал, хотя вроде держал себя в руках. Кажется, больше всего его нервировало двоякое впечатление: это власть, но — примитивной планеты, да ещё и женщина… После дегустации первых напитков пошёл пространный разговор о местной природе и впечатлениях от неё. Вот тут он расслабился, а я затаила дыхание…
Леда сонно задала пару вопросов, на которые ему нетрудно было ответить с подробностями. Он расслабился ещё больше — примитив подтвердился… Каюсь, мне хотелось побыстрей сделать то, от чего зависела моя дальнейшая судьба. И я подкинула тему для более оживлённой беседы между ними — яхты, в которых оба разбирались отлично. Хм… Против двух женщин, каждая из которых задумала своё, бандит оказался беззащитен. Его поймали на слабости к яхтам, и он уже с удовольствием расслабился и принялся говорить свободней, раскрепощённей. В основном обращался к Леде, чувствуя её словно только-только проснувшуюся заинтересованность.
Он уже не замечал, что Леда слегка подалась к нему; только видел, что женщина с громаднейшим вниманием слушает его, чаще поддакивая, чем рассказывая сама. Он не замечал, что сам слегка наклонился к ней через стол, чтобы с наслаждением вбирать её сочувственное внимание, посвящённое только и исключительно только ему.
Для человека стороннего преображение Леды выглядело даже страшновато: полуоткрытые губы, пока она слушала Хантера, время от времени смыкались во вздрагивающий цветок с резными лепестками — она словно с тем же наслаждением, что и он, пила слова, произносимые мужчиной; ярко-синие глаза потемнели, и Хантер, сам того не подозревая, тонул в их потемневших глубинах. Она раскрывалась навстречу ему, а он всеми своими взбудораженными её страстью инстинктами тянулся к ней и только к ней.