Охотница за нечистью. Часть 1

Гончарова Виктория

Забившись в уголок и свернувшись калачиком, рыдала маленькая девочка, на вид возраста Кати Князевой.

Охотница, недолго думая, взобралась на дерево, перепрыгивая с одной ветви на другую, она добралась до самой клетки.

— Что ты делаешь? — раздался рассерженный голос её брата внизу. — Немедленно спускайся, у нас нет на это времени.

— Замолчи, — шикнула на него сестра, — ты разве не видишь, это же ребенок.

— Да, ребенок фейри, Тина. Ребенок фейри, приговоренный на смерть охотниками.

Тина

до боли сжала челюсть для того, чтобы не высказать брату всё, что она сейчас думает о нём.

— Дети не заслуживают смерть, — прошептала она.

Дотронувшись до зеленых прутьев, Тина поняла, что клетка-то вовсе не металлическая, а сделанная из какого-то неведомого ей материала. Достав нож из своих сапог, она ухватилась за прут и попыталась перерезать его. Жидкая сочащаяся слизь обожгла её руку, боль была подобна раскаленной кочерге приложенной к телу. Сама того не желая, она сдавлено закричала, но продолжила обрезать клетку.

— Тина? — позвал обеспокоенный брат.

— Всё в порядке, я почти закончила, — дрожащими руками она вытерла слёзы.

Потянув свои руки, она осмотрела клетку. Девочка фейри, такая грязная и заплаканная, испугано смотрела на свою спасительницу. Её ушки-кисточки были подогнуты, как у нашкодившего щенка, ноздри маленького носика принюхивались к охотнице.

Её черные глаза блуждали взглядом по Тине, наконец, остановившись на её запястье, она увидела метку в виде ворона. Девочка испуганно вскрикнула и, оттолкнувшись ногами от неустойчивого пола своей тюрьмы, забилась в свой уголок настолько далеко от Ивашковой, насколько могла.

— Я не обижу тебя, — пообещала Тина, протягивая свои руки к ребенку. — Пожалуйста, не бойся меня.

Тоненькие, дрожащие губки девочки поджались, видимо она пыталась понять, что же ей говорит эта охотница. С самого младенчества из-за дня в день ей говорили о том, что надо избегать охотников, особенно носящих такую метку, как у этой девушки.

Но Лакриса, так звали девочку-фейри, не слушала предостережения своей госпожи. У волшебного народца нет понятий мать или отец, единственный родитель, которого они признают так это свою госпожу. А от рождения поворотливая девочка даже Рамонию не слушала, ей было интересно знать, почему её народ так боится этих охотников. Настолько интересно, что однажды она проследила за странствующим охотником по землях Загадочного леса и увидела то, что не должна была увидеть.

Мужчина лет сорока вел охоту, видимо изголодавшись, он решил завалить святое животное — кабула. Кабула — это духи Загадочного леса, принимающие формы животных, ходили легенды, что кабулы это божественные нефилимы. Убить одного из кабулы приговорить себя к смерти, это одно из правил их цитадели, которому должны подчиняться и нечисть, и охотники.

Девочка, заметившая осквернение, какое отважился проделать охотник, хотела было рассказать своей госпоже, как коренастые, крепкие руки схватили её за плечи и потащили в неизвестное для неё направление. Схватив Лакрису за волосы, мужчина запер её в клетку. Клеток этих было достаточно, Король Александр позаботился.

— Ты приговорена к смерти, — прохрипел своим басом мужик.

Девочка попыталась закричать, оскаливая свои клыки, она зашипела на своего обидчика, но тот с размаху

кулаком зарядил ей по голове.

— Мы вершим справедливость, — посмеиваясь, сказал охотник. Вытирая руку от черной крови фейри, он удалился.

Девочка заморгав смотрела на протянутые руки Тины, доброе лицо этой охотницы улыбалось ей, сама того не осознавая, Лакриса потянулась к ней. Теплые руки охотницы обвили её; дитя, прижавшись к Тине, заплакало на её плече. Пока они спускались с дерева, Тина гладила Лакрису по волосам, успокаивая.

— Ликохо уми там, — шептала девочка на ухо Ивашковой.

Девушка, все так же державшая девочку, посмотрела на своего брата. Дима, скрестив руки на груди, стоял в окружении Миры и Марка.

— Ликохо уми там, — уже более громко повторила Лакриса.

— Что она говорит? — спросила Тина, особо не к кому не обращаясь. Она-то не думала, что кто-то из их компании знает язык фейри.

— Ты мне дороже света, — ошарашено произнесла Мира.

— Что? — не поняла Кристина.

— Она говорит, что ты ей дороже света, — повторила Вьюжина. Мирослава-то была самым настоящим полиглотом. Она знала свыше пятнадцати языков. Многие из них были сложными, но самым нелегким она считала именно язык фейри. Больно он непонятный, большинство фраз надо воспринимать в переносном значении.

— И что это означает?

— Ты для неё теперь госпожа, — прошептала блондинка.

Удивление Миры было не беспричинным, такими словами волшебный народец просто так не разбрасывается. Их госпожа для них и мать, и отец, и солнце, и небо, и вода. Отдать свою любовь кому-то другому подобно подаренной души. Маленькая Лакриса только что своей фразой отдала Тине свою любовь.

Кристина, опустив девочку на ноги, склонилась перед ней на колени.

— Мира, переведешь, — попросила Тина у подруги.

Блондинка подошла к Ивашковой и стала, переводит все то, что она говорила.

— Ты знаешь Провидицу по имени Ибсен?

— Тина, этой девочке не больше лет, чем моей сестре, она не может знать Ибсен, — вставил Марк.

Но Мирослава все равно перевела вопрос. Девочка, слабо улыбнувшись, кивнула головой.

— Линно ашвари.

— Слепая женщина, — перевела Мира и кивком головы подбодрила девочку продолжать в том же духе.

И Лакриса стала говорить, а Вьюжина внимательно слушала, иногда отрицательно или положительно кивая. Потом фейри замолчала и указала своим когтистым пальчиком на Тину.

— Усон таку.

— Что она говорит? — спросил Дима.

— Жила тут недалеко женщина, слепая, седая. Однажды эта девочка отважилась заглянуть в её дом, — Мира вздохнула и, ухмыльнувшись, продолжила: — Видимо, любит она в приключения попадать. Так вот, заглянула она и увидела ту, о ком ходят легенды на цветущих холмах. Старую провидицу Ибсен. Откуда она узнала, что это именно Ибсен? Старуха ей представилась, поговорила с ней и рассказала о тебе, Тина, и о тебе, Дима.