Охотница за нечистью. Часть 2
Шрифт:
— Что с тобой? — наклонившись к Вьюжиной, спросила Тина.
Мирослава, налив себе вина в бокал при этом, не открываясь взглядом от Леры, отхлебнула и, проигнорировав вопрос Кристины, вновь обратилась к девушке:
— Что такое, Лера? Приятно вновь почувствовать себя в безопасности? В опекунстве у Марка? — она отхлебнула напиток и её колющийся взгляд, которым она обычно награждала какую-нибудь нечисть, перевелся на Князева и вмиг буря, бушующая в её глазах угомонилась: — Прости, я не хотела.
Вот только обращалась с извинениями она не к Лере, а к Марку. Сама же Валерия сидела неподвижно, и как показалось Кристине, она совсем не обиделась, а наоборот выглядела она очень даже виноватой. Её плечи поникли,
— Что это только что было? — шепотом спросила Тина.
— Ничего, — ещё никогда Тина не проводила между своей подругой такие ассоциации, но в этот миг ей как никогда показалось, что сейчас Мира похожа на рычащего волчонка. — Я просто лицемеров не люблю.
***
После обеда их провели в огромную, кто бы сомневался, гостиную. Обставлена она была по-старинному, но на удивление гостей совсем не богато. Наверное, решила для себя Кристина, Тирон боялся того, что охотники или ведьмак, путешествующий с ними, что-нибудь прикарманят или случайно утащат с собой.
Лера зашла в комнату последней, незаметно она присела на диван и, наклонив голову на подушку, пыталась немного подремать. Девушка часто оставалась незаметной, по крайней мере, теперь, раньше ведь всё было по-другому, а теперь она радовалась тому, что была такой же примечательной как и тень.
Девушка напряглась, когда почувствовала, что возле неё присела Кристина, но та не стала с ней говорить и даже виду подавать, что заинтересована в разговоре.
Лера улыбнулась, ей не очень нравилась Ивашкова, она казалась какой-то грубой и порой отчужденной, и ей не нравилось её не определение по поводу отношений к Марку. Но она была благодарна Кристине, ведь та смогла залечить непонятные бесы Князева. Вначале Лера ужасно удивлялась тому, как он смотрит на эту девушку, иногда, когда Ивашкова не видела, он смотрел на неё с такой нежностью, что Валерии становилось грустно. На неё уже никто так не посмотрит. А ещё она удивлялась тому, как часто Марк смеялся с Ивашковой, и с каким трепетом он держит её за руку, как иногда робеет, отчего Алехнович совсем голову теряет. Марк Князев робеет! Если бы она не видела этого сама, то никогда бы не поверила. Валерия была совершенно точно убеждена: Марк влюблен.
— Спрашивай, — прошептала она.
Кристина резко повернула голову в её сторону и, наклонившись, произнесла:
— Я знаю Миру достаточно, чтобы сказать, что она дерзкая, порой грубая и злая, но она не бросается словами, которые могут ранить, а то, что она произнесла ранее, совершенно точно ранило тебя. Поэтому у меня возникает вопрос: что ты такого сделала ей?
Лера медленно подняла голову и, посмотрев на девушку своими грустными глазами, сказала:
— Ей ничего. Я Марку сделала, — она вытянула правую руку и повернула запястье, на котором Тина ранее уже видела вертикальный шрам, рассекающий синие вены.
— Я делала вещи, которые непростительны, Кристина.
— И что же ты делала? — обеспокоенно спросила Тина.
— Ты, правда, хочешь знать? Думаешь, твоя подруга просто так ненавидит меня? Я не корю её за это. Я тоже себя ненавижу... — она сглотнула комок, подступивший к горлу.
Что в этом такого? Она не раз рассказывала эту историю брату, Маше, семье. В конце концов, она не раз прокручивала свою жизнь у себя в голове. Ничего не случится с ней, если она поведает Кристине Ивашковой историю своей жизни, которую и так казалось, знают все.
— Прежде, чем я начну, ты должна знать: я преступница, самая что ни на есть настоящая, если судить по нашим законам. Существует всего три непреложных обета, которые не должны быть нарушены. Полагаю, ты знаешь их?
Кристина напрягла память, вспоминая Кодекс Законов Охотников. Она вспомнила Королевский двор и охотника, высеченного из камня при входе в замок. Статуя, держащая в руках
— Первое. Люди о нас не знают и знать не должны. Второе. Верши правосудие, не отступай от своего долга. Третье. Кровосмешение с нечистью — грех, — произнесла на память Валерия. — На самом деле их куда больше. Эти самые важные. Я нарушила последний, сделала непростительную вещь в нашем мире — влюбилась. И так получилось, что влюбилась я не в охотника, и черт его побери, даже не в человека. Знаешь, когда женщина или мужчина охотник связывает свою судьбу с обыкновенным смертным, то этот смертный отрекается от своей семьи, друзей и вообще каких-либо связей с его миром. Он становится помеченным. На предплечье, — она неосознанно похлопала себя по плечу, — накладывают метку обета в виде хоста династии. И он не сможет никому рассказать о том мире, в котором теперь живет. Это происходит постоянно. Почти все династии смешались с кровью обыкновенных. Кроме моей, — она рассказывала всё это так монотонно как стихотворение, заученное на память. — Династия Алехновичей самая жутко педантичная династия, чтобы ты знала. Мы следуем законам, как смерть следует за жизнью. Если бы в книге Верности было прописано убивать одного из членов нашей династии раз в год для жертвоприношения, то моя семья незамедлительно покорялась бы. Я же никогда не была такой. Я умела любить, понимаешь?
Тина кивнула головой. В том, что рассказывала Лера, было что-то колышущиеся на грани боли и такого знакомого ей отчаяния.
— Я полюбила нечисть, — вздохнув, как после продолжительного рыдания отрезала она. — Он был всего лишь друидом. Не ведьмаком, не вампиром, не фейри и даже не эльфом, а всего лишь друидом. Господи, они же только травы изготавливают. И я полюбила такого, а они убили его, — она посмотрела на Кристину и слёзы покатились по её щекам. — Они не сделали это привселюдно, это сделал мой брат. Узнай кто-то из Великого Совета Королей, что я водила такие связи с нечистью, меня бы убили, а моя династия носила бы клеймо долгого позора. История знавала такие случаи. Бог мне свидетель, Кристина, я не хотела жить без него. Я не хотела смотреть в лицо брата и каждый раз видеть не его, а то, как он вонзает друидский клинок в его сердце.
Кристина ещё раз посмотрела на её запястье.
«Если бы мы могли выбирать, кого любить, мир был бы намного проще», — как-то раз сказала ей Валерия и теперь Кристина поняла, что эти слова означали для девушки.
— Ты правильно меня поняла. Я хотела покончить жизнь самоубийством, и я бы это сделала и нарекла бы свою семью на ещё больший позор, — она посмотрела на Марка, увлеченно разговаривающего с Артёмом. Парень будто почувствовал на себе взгляд, повернул голову в сторону девушек и слегка улыбнулся. — Я бы истекла кровью в своей комнате, если бы не лучший друг…
Валерия Алехнович была настоящей красоткой. Династия Алехновичей всегда славилась своей красотой, ходила легенда, что фейри, дарующие свои слова на балах Почтения нашептывали младенцам, будущим принцам и принцессам, сладкие фразы об их красоте, которые, конечно же, осуществлялись. Лера не была исключением, мальчики всегда смотрели на неё с восхищением, разинув рот, все, кроме одного! Маркуса Князева, достигнувшего двенадцати летнего возраста, отправили к Королевскому Двору для того, чтобы провести церемонию восхождения его как охотника. Мальчик уже тогда был так ловок и умен, что никакие дополнительные тренировки во Дворе ему не требовались, но как узнала Лера позже, он желал задержаться во Дворе настолько, насколько это было возможным. Подальше от отца. Она тоже не была примером родительской гордости. Нет, её родители отличные люди, и она их безумно любит, но их слепая вера в правила Королевского Двора уже тогда приводила её в отчаяние. Она не хотела быть такой, как они.