Охотница
Шрифт:
– Что-то неладное с Арианн? – спросил Мартин.
– Она ждет ребенка. Разве я не говорила вам этого?
– Но это же замечательно, – нетерпеливо начал Мартин, но, вспомнив все, что он знал про Арианн, спросил уже с сомнением: – Разве нет? С ней все в порядке?
– Она говорит, да. Но вы же знаете Арианн. Эта женщина будет умирать, но сделает храброе лицо, только чтобы… – у Кэт задрожали губы, и она прикусила нижнюю губу, чтобы Мартин этого не увидел.
– Я уверен, что у Арианн все будет хорошо. – Мартин взял ее за руку, пытаясь успокоить. – Никто не знает,
– Обо всех, но не о себе самой. Ее роды должны начаться где-то в начале зимы. Я… я хотела бы быть там.
– Я не вижу никаких причин, почему бы вам там не быть, особенно если предостережение Арианн оказалось перестраховкой. Если здесь все спокойно…
– Я никуда не поеду, если моя предводительница не прикажет мне. – Кэт умела проявлять упорство.
– Тогда напишите Арианн и спросите ее саму. Я прослежу, чтобы ваше письмо было доставлено.
Кэт нахмурилась и задумалась, явно разрываясь между тем, в чем видела свой долг перед Арианн, и тревогой за подругу.
«Занятно следить за проявлениями ее противоречивого характера. Эта ирландка вся состоит из противоположностей», – подумал Мартин.
Несгибаемая и несговорчивая, независимая, сама по себе, словно кошка. Но, если уж она кого-то любила, то делала это с исступленной горячей преданностью, и вряд ли можно тогда отыскать более верного друга.
Кэт стояла в тени у окна, ее волосы рассыпались по плечам совсем как темное пламя. Он с трудом подавил желание заключить ее в свои объятия, лаской добиться, чтобы она раскрыла свои губы навстречу ему, попытаться проложить путь к нежной и ласковой женщине, глубоко скрытой под суровым фасадом Кэт.
– Хорошо, – резкое согласие Кэт вывело его из опасных размышлений, – я пошлю письмо Арианн, хотя бы потому, что мне не хочется заставлять ее волноваться за меня. Возможно, сейчас она уже разузнала больше и о секте, и о Темной Королеве, и она согласится с вами.
Кэт взяла свою шпагу и направилась к двери, но там она остановилась.
– Тогда мы с вами выпьем еще по кубку, чтобы отпраздновать наше избавление друг от друга, – хитро усмехнулась она. – Хотя хотелось бы рассчитывать на что-то получше того пойла, которым вы угощали меня сегодня вечером.
– Ох, только самое лучшее «Бордо» подойдет для такого великого случая, – сказал Мартин, подыгрывая ее легкому тону.
Вдогонку он отвесил ей нарочито низкий поклон, и она вышла из комнаты.
Его улыбка сбежала с лица, как только дверь закрылась за ней. Как бы ни был он благодарен ей за помощь и опеку Мег, ему не будет жаль, когда ирландка покинет их. Его жизнь и так была достаточно сложной для человека, который замыслил жениться на ангеле, и окажется вовсе некстати… эта тяга, которую он испытывал к женщине с дьявольским норовом, но со всем теплом неба в синих глазах.
Вулф уже давно ушел, и весь дом затих, когда Джейн украдкой покинула спальню. Она сменила свое изысканное дорогое шелковое платье цвета сливок на скромное темное платье,
Все вокруг было так тихо и неподвижно, что Джейн испугалась, что он мог не прийти, что его раскрыли и арестовали. Она с облегчением вздохнула, когда из тени вышла темная фигура.
Он был сильно укутан, и она мало что различала, кроме мелькнувшего бледного лица и золотого шитья, которое украшал его камзол.
Но она даже не пыталась притворяться, обращаясь к нему как к капитану Фортескью.
– Отец Баллард, – прошептала Джейн. – Как я рада, что вы пришли.
ГЛАВА 10
«Приветствую тебя.
Почет, уважение и привязанность моей предводительнице. Я нашла девочку, но не… не ожидаю… не надеюсь…»
Не надеется на что? Арианн, прищурившись, попыталась разобраться в каракулях Кэт, потом протерла глаза, утомленные от напряжения. Всегда осторожная, Кэт зашифровала свое письмо, пользуясь древним языком, понятным только дочерям земли. Арианн не составляло труда понимать шифр, вот только почерк Кэт создавал трудности для перевода.
Ирландка гораздо искуснее владела шпагой, нежели пером. Едва различимые слова, множество пятен, расплывшихся по бумаге, ясно свидетельствовали о нетерпении и раздражении писавшей. Арианн улыбнулась, представляя, как Кэт, должно быть, волновалась, когда корпела над строчками письма, с трудом заставляя себя сидеть за столом, чтобы завершить задачу.
Арианн пробилась еще через один параграф, прежде чем ей пришлось отложить письмо и потянуться. В эти дни ей и самой было трудно долго сидеть неподвижно.
Прижав руку к заболевшей спине, она покачнулась, вставая, уравновешивая выросший живот, заполненный бесценной ношей. Ребенок внутри нее быстро рос. Она уже ощущала его явное присутствие, и это давало ей большое утешение, позволяя не замечать собственные боли и часто накатывавшую нестерпимую усталость.
Отойдя от стола, она обошла спальню и остановилась у скамьи у окна, где она оставила свою корзинку с рукоделием. Поверх одежды, которую она чинила, лежала крошечная кофточка. Арианн, осторожно касаясь, пробежала кончиками пальцев по ткани, по любовно сделанным стежкам.
Тончайший батист будет мягко ласкать кожу ее малыша, окружая ребенка материальным свидетельством любви своей матери, даже если Арианн и не сможет быть рядом. Сморгнув слезы, Арианн подавила мысль. «Ей-ей, что-то последние дни я слишком легко начинаю лить слезы», – недовольно подумала она. Она ведь обещала себе, что прекратит предоставлять кров этим темным мыслям.
За свою жизнь она стольким женщинам успела помочь во время беременности и родов. Некоторые чувства и страхи будущих рожениц были вполне естественны и понятны. Но она отругала бы любую из них за то, что лелеет в себе те пугающие картины, которым она позволила мучить себя.