Охотник и его горгулья
Шрифт:
– Раздели пищу, какая еще осталась на моем столе, тогда поговорим.
Проповедник не удивился предложению. Издревле противоборствующие стороны, садящиеся за переговорный стол, поровну делили еду.
– Кахе, то, что я тебе предложу, никогда бы не одобрили мои наставники, но иного выхода перед собой я не вижу.
Жрец выслушал рассказ внимательно и немало удивил ответом:
– Все сущее под небом имеет собственное предназначение. Даже наши амулеты наделены своей собственной волей. Этот долго ждал возможности выбраться из плена мертвого города, отыскать
– Как такое возможно, кахе?
– удивился проповедник. При всем желании он не мог отыскать злого умысла и лжи в словах иноверца.
– Неназванные боги любят разыгрывать среди людей крупицы удачи. И орудиями исполнения этих розыгрышей становятся вещи, сделанные руками колдунов. Если хочешь, я посмотрю, каково нынешнее предназначение амулета. Зажми пирамидку в ладонях.
Когда Дильтар выполнил требуемое, жрец накрыл сомкнутые руки своими - шершавыми, горячими, и предсказал:
– Тебе эта вещица счастья не принесет. Скорее наоборот, обернется разочарованием и болью. Но у тебя есть сын. Сохрани амулет для него. Мальчик вырастет и встретит… - он задумался, наморщил и без того исчерченный картой жизненных тревог лоб, помял пальцы заинтригованного проповедника и продолжал, - кажется, женщину. Не любимую, но ту, которую искренне пожалеет. Именно для нее произнесет он верные слова. А после вещица сама выберет нового хозяина.
Больше ни слова не добился Дильтар от кахе, так и остался один за столом допивать вино и размышлять над чудачествами судьбы. По всему выходило - амулет - орудие. Иначе бы не дался в чужие руки. Про чудеса, творимые жрецами Неназванных, проповедник был наслышан. Потому успокоился быстро и по возвращении домой упаковал находку и еще несколько полезных вещиц в короб для сына, дабы не затерялись среди прочей мелочи. В том, что маленький Ванитар продолжит отцовское дело, Дильтар не сомневался.
– "Сынок, я завещаю тебе эту ценность. И знаю, ты используешь ее достойно, не станешь клеветать на Всевеликого, как бы ни хотелось выделиться на фоне прочих служителей веры, спасешь неизвестную мне женщину. И однажды расскажешь отцу, почему пожалел ее, и заслуживала ли она помощи". По делу - все, - провозгласила горгулья с высоты стеллажа.
– Жалко тебе Ассельну или как там ее реально кличут.
– Обрыдался от жалости. Запасного платочка не держишь?
– Штора большая, выстирана недавно, - решила похамить напарница.
– Твоя шерсть мягче, - я сгреб со стола новоприобретения и кивнул Нюке.
– Есть идеи по поводу - кого спасать?
– уточина она, не собираясь покидать уютный насест.
– за время работы в Вольнице немало дамочек утешали.
– Пойдем по пути наименьшего сопротивления. Ассельна сама явилась за помощью. Значит, ею и займемся, - я пожал плечами.
– Избавиться бы поскорее от еще одной игрушки Неназванных богов и жить беззаботно.
– Струсил?
Голосок зубастой напарницы прозвучал ну очень ехидно. Спасайте меня все, кто может - она подлость задумала!
– Чем наша религия отличается от веры в
– невинно поинтересовалась горгулья.
Ясно, книжку умную недавно изучила, теперь лекцию вкатит с подробным пересказом содержимого. Меня, темного, просвещать. Хотя я сам над этим думал не раз.
– В официальной религии Всевеликий воздает по заслугам, не в этой, так в следующей жизни, - прикрыв изумрудные глазищи, горгулья приготовилась к долгому повествованию.
– И если у тебя крупные неприятности, а ты с рождения паинька, значит - получаешь пинок за грехи в прошлой жизни. Неназванные действуют иначе, я узнавала.
– У них лично?
– не сдержался я.
– Иди ты, богохульник. Не цепляйся к словам, - Нюка сделала вид, что обиделась.
– Они дают человеку право на самостоятельное поведение в рамках определенного заранее предназначения. И если считают, что человек отклоняется от предначертанного пути, то корректируют его шаги. Не напрямую, а через посредников - колдунов, большинство из которых являются жрецами. Знаешь, кто такие колдуны, Ванитар?
Я молча кивнул. Не хватало сейчас ее посвящать в эпизоды собственного прошлого. Потом как-нибудь…
– В общем, колдуны наговаривают амулеты, много амулетов, даря предметам частичку души окружающего мира. И отпускают свои изделия в мир. Подкидывают, "теряют", оставляя в людных местах. Далее амулеты свободно путешествуют, сменяя владельцев - кому-то помогая, для кого-то оставаясь красивой безделушкой.
– Запутанная система, - вздохнул я, вспоминая, как злополучный браслет влюбленных сам просился на ручку Виресы. Милая, два месяца с хвостиком тебе не видел…
– Зато действенная, - не унималась горгулья.
– Это только у нас с последователями древнего культа в последние годы не считаются. В Шальте, например, веру в Неназванных признали второй официальной религией сто пятьдесят лет назад.
– После того, как едва друг друга не поубивали, - проворчал я, демонстрируя горгулье, что экскурс в историю пора сворачивать.
О, действительно пора отчаливать. За шторой зазвучал возбужденный голос Главного. Радостный наш Ньего, аж пританцовывает, отсюда чувствую. И ведь не сдвинусь теперь с места, пока не выясню, что привело обожаемого начальника в подобный восторг.
Затерев рукавом следы своих экспериментов и быстренько вернув бумаги и статуэтки в исходное положение, я подал знак крылатой нахалке спускаться, отобрал письмо и спрятал в карман рубашки. Не то устроит чтение при зрителях - на бис. Пощадите мои уши, сохраните тайны!
Вопреки опасениям, Ньего не обратил на наше присутствие особого внимания. Сидели - сидите дальше. Главный был абсолютно счастлив. Причем, в такое приподнятое душевное состояние его обычно приводили не собственные достижения, не успехи молодой супруги, а торжество вселенской справедливости. Вернее то, что он считал таковой. Белоснежная шляпа полетела на подоконник, тихо стукнувшись о стекло, свалилась на пол. Ньего Регар не отреагировал, продемонстрировал жизнерадостную улыбку и потянулся до хруста.