Охотник за мечтой
Шрифт:
– А до того?
– А до того, сэр, следует опасаться, что ваш сын или даже сама леди Уинтер могут вести себя как неженатые люди, и единственным выходом будет доказательство недоказуемого в суде. Невеселая мысль. Если ваш сын не желает подтверждать брак, у него, видимо, существует определенная причина.
– Он хочет забрать малышку. – Лорд Белмейн, наклонившись вперед, положил подбородок на лежащую на столе руку, а другую прижал к жилету. – Я думаю… я уверен, у него горячий интерес к мисс Элизабет.
– Известие гораздо лучшее, милорд. Я могу со всей ответственностью объяснить ему, что у него
– Только смотрите, – граф поднял голову, – говорите все ему так, чтобы не слышала леди Уинтер, иначе именно она откажется подтвердить брак.
– Поверьте, не стоит предполагать, что она на самом деле способна на такой неразумный поступок.
– Мой сын сделает все, чтобы подтолкнуть ее к такому решению.
– Не верю, что он преуспеет. Не многие женщины могут оказаться столь беспечными. Хотя в браке жена должна мириться с определенными законными ущемлениями в правах, но они едва ли таковы, чтобы по-настоящему ранить ее естественные женские чувства. По мнению большинства женщин, все обстоит совершенно наоборот. И безусловно, не может быть ничего хуже, чем сделать собственного ребенка незаконнорожденным и погубить себя откровенным отказом от брака.
– Значит, мистер Кинг, если она начнет упираться, вы будете придерживаться с ней высказанной вами линии. – Граф сел прямо. – Думаю, обе стороны должны встретиться с вами, но я уверен, что нужно говорить с каждым в отдельности. Надеюсь, вы окажете мне любезность и останетесь на несколько дней.
– Конечно, сэр. Буду рад помочь вам.
Глава 15
Арден всегда ставил своей целью очаровать экономку. Все бесчисленные миссис Паттерсон – их всех называли миссис Паттерсон, независимо от того, как в действительности они именовались, – прятали для него бутерброды с холодным мясом, заворачивая их в головной платок, или оставляли тарелки с пирожными и оладьями внутри огромного словаря, из которого Арден в возрасте восьми лет аккуратно вырезал перочинным ножом страницы, оставив от них одни бортики. Многие годы книга лежала в его комнате на массивной тумбе возле двери, и ее маленький секрет так никто никогда и не раскрыл. Словарь до сих пор располагался там, Арден увидел его, когда вошел в свою прежнюю спальню, в ту, которую теперь занимала она, чтобы переодеться к обеду.
Вернувшийся домой блудный сын Арден вторгся на территорию нынешней миссис Паттерсон и, приложив некоторые усилия, завоевал ее расположение. Здесь, в Суонмире, он снова почувствовал себя маленьким проказником, и его старые привычки и хитрости легко вернулись к нему. К тому времени, когда он уходил от миссис Паттерсон, неся в кармане вилку, а в руке тарелку с огромным куском сливового пудинга, щедро политого густым соусом, миссис Паттерсон была уверена, что голодающий никогда за всю свою жизнь не наедался досыта.
Шагая через две ступеньки, Арден поднялся по черной лестнице и остановился перед дверью. Он не возражал бы в одиночку наброситься на пудинг – за обедом ему не удалось удовлетворить свой аппетит, но кушанье он предназначал не для удаления собственного голода.
Пока Арден почти до десяти часов расхаживал по туманному сырому саду, ему пришло в голову, что бывший Селим, возможно, стесняется как следует поесть при людях. Этикет пустыни требовал не показывать посторонним голода и сознательно соблюдать умеренность в еде. Зения мало ела, даже до того как он сказал что-то, что могло расстроить ее, а потом он прогнал ее из-за стола своими обидными словами. И Арден помнил, что Селим всегда грезил о сливовом пудинге.
Сейчас, стоя перед закрытой дверью с вилкой и сливовым пудингом в руках, он чувствовал себя круглым дураком: она не Селим, уже около одиннадцати часов, света в комнатах нет, дверь в спальню дочери открыта, и там тоже темно.
Возможно, она снова спустилась вниз в гостиную, чтобы составить компанию его матери, а быть может, она уже в постели, – на эту мысль его тело откликнулось бурным всплеском плотского интереса. Арден почувствовал себя каким-то влюбленным щенком, и ему еще больше стало не по себе.
Он осторожно постучал в дверь вилкой. Некоторое время не раздавалось ни звука, и Арден решил, что Зении либо нет, либо она уже спит, но затем прозвучал осторожный вопрос:
– Кто там?
Он повернул ручку и открыл дверь.
– Не входите сюда, Элизабет всегда спит со мной, – резким шепотом отозвалась Зения. – А ваши вещи я перенесла в соседнюю комнату.
Сидя за столом в платье и шерстяной накидке, она, видимо, писала письмо и даже не стала класть перо, в камине тихо потрескивал огонь, а маленьким сопящим свертком в постели, без сомнения, была Бет.
Волна эмоций захлестнула Ардена: теплота и неожиданная странная тоска по дому – по еще одной норе, по этой комнате, надежной берлоге для слишком чувствительного, замкнутого мальчика, каким он всегда оставался. Но он безошибочно знал, что новая владелица, сейчас смотревшая на него враждебным взглядом собственницы, вышвырнула его отсюда.
– Кушай, – предложил он по-арабски, поставив тарелку с вилкой на ближайшую горизонтальную поверхность, которой оказался словарь на тумбе, стоявшей возле двери.
– Я уже сказала вам, что не буду разговаривать по-арабски…
Он закрыл дверь. Чертовски похоже на изгнание или на выселение по суду.
Пока он стоял в коридоре, по черной лестнице быстро поднялась служанка с нагруженным едой подносом. Заметив его, она в растерянности остановилась, а когда Арден отступил назад, сделала легкий реверанс и постучала в дверь.
– Кто там? – раздалось изнутри, уже гораздо ближе к двери.
– Ваш ужин и чай, мадам, – прошептала служанка, быстро взглянув на Ардена и сразу же отведя взгляд в сторону.
– Входите, – произнес голос за дверью.
Дверь отворилась, и Арден, заглянув внутрь из-за плеча девушки, увидел, что Зения стоит рядом со словарем, и заметил, как у нее округлились глаза, когда она увидела, что он все еще здесь.
Зения не нуждалась в том, что он предложил ей, – поднос был полон еды. «Ей вообще не нужно от меня никакой заботы. Она вполне уютно устроилась, пользуется уважением, поддержкой моего отца, моей комнатой и моим именем и, потянув за шнур звонка, может получить столько сливового пудинга, сколько пожелает», – со злобной усмешкой подумал Арден и почувствовал себя непроходимым идиотом.