Охотник за приданым
Шрифт:
— Там что, совсем нет женщин? — наивно спросила девушка.
— О, больше чем достаточно, — усмехнулся Мэт. — В основном это жены пиратов и проститутки. Не думаю, что тебе понравилось бы в их компании. Нет, Лили, ты останешься на корабле. Я долго не задержусь, только договорюсь кое с кем о размещении пленных до того, как англичане их выкупят. Позднее я снова загляну в Нассау, чтобы забрать деньги. А теперь, если у тебя больше нет вопросов, я пойду, меня ждут дела.
Видя, что он снова собирается запереть дверь. Лили твердо заявила:
— Если ты не разрешишь мне подниматься на палубу, я подниму такой
Между бровями Мэта снова залегла сердитая складка.
— Нет, — коротко ответил он. — А за матросов не беспокойся, они слишком заняты, чтобы обращать внимание на капризных женщин.
— Мэт, ну пожалуйста! — взмолилась Лили. — Я очень тебя прошу. Мне нужен свежий воздух, я хочу видеть вокруг себя людей, а не эти деревянные стены. Здесь можно с ума сойти от одиночества! Зачем тебе вообще понадобилось меня запирать?
Губы Мэта тронула горькая усмешка. В самом деле, зачем? Ответ был очень прост: чтобы как можно реже видеть ее. Чтобы думать не о ее роскошном теле, а о войне, о том, как выжить самому и сохранить жизнь своим матросам. Как говорится, с глаз долой — из сердца вон… Пословица, конечно, мудрая, вот только бесполезная. По крайней мере, для него. Ему не надо было видеть Лили, чтобы продолжать ее хотеть. Она виновата перед ним, и проще всего было бы, не считаясь с ее настроениями, заняться с нею любовью, чтобы хоть на время притупить остроту желания, но.., разве любовью наказывают? Нет, ему надо сначала разобраться с собой, с собственными чувствами. Понять, хочет ли он ее потому, что ему просто нужна женщина, или потому, что он… О боже милостивый, до чего только не додумаешься! Придет же такое в голову!
— Хорошо, Лили, — сухо ответил Мэт, желая лишь поскорее закончить этот опасный разговор и уйти. — Отныне ты можешь выходить на палубу когда пожелаешь, при условии, что не станешь отвлекать моих людей от работы.
С этими словами он резко повернулся и почти бегом направился к трапу.
В течение последующих нескольких дней Лили упорно думала над тем, почему Мэт так холоден с ней. Если его нарочитое невнимание — наказание за ее побег, то он выбрал самое действенное средство воздействия. Она мучилась. Ненавидела за это и себя, и его, но мучилась. Она хотела, чтобы он говорил с ней, чтобы смотрел на нее, чтобы хотел ее.
Так, как хотела его она.
Лили не сразу поняла себя. Путь к себе оказался долгим и мучительным. Да, Мэт добился своего. Теперь она нуждалась в нем, тосковала по нему, жаждала его ласки… его любви. И все же это не означало, что она готова очертя голову броситься в его объятия, принять его условия брака, где предусматривалось все, что угодно, кроме любви. Он не верил в любовь. Он не хотел и не умел любить.
Был и еще один момент, который заставлял сердце девушки болезненно сжиматься: рано или поздно — и она знала это — Мэт устанет от нее, и ей на смену придет если не Кларисса, то кто-нибудь еще — какая-нибудь не слишком требовательная красавица, плененная им и его богатством. Мэт легко покорял женщин, слишком привык к доступности наслаждений, чтобы научиться уважать женщин, видеть в них не мимолетных подружек, а созданий, равных себе. Он слишком привык, чтобы ему во всем потакали, и считал ниже своего достоинства спорить с теми,
Лили все это отлично понимала, но не могла ничего с собой поделать. То чувство, что она испытывала к нему, вот-вот могло стать любовью. Ей было сладостно в его объятиях, и она почти перестала сопротивляться им. Ее тело пело от его прикосновений, и она всякий раз с замиранием ждала первого поцелуя… Все было бы прекрасно, если бы он вкладывал душу в то, что делает с ней. Если бы думал о ней не как о своей собственности, принадлежащей ему согласно официальному документу, скрепленному подписью и печатью, а как о человеке.
Да, Лили хотела любить его, одного лишь секса ей было мало.
Она стояла у поручня фальшборта, вглядываясь в горизонт и ожидая, когда же наконец появятся обещанные острова. Мэт говорил, что Багамы близко, но пока до горизонта расстилалась безбрежная гладь моря. К ней подошел Дик Марлоу, и девушка приветливо улыбнулась ему. Этот симпатичный и воспитанный молодой человек сразу понравился Лили, а кроме того, он единственный из всей команды осмеливался нарушать строжайший запрет капитана разговаривать с ней.
— Они скоро появятся, — он кивнул в сторону далекой полоски, где с морем соприкасалось небо. — Сначала вам покажутся крохотные бриллианты, лежащие на темно-синих бархатных подушечках, окруженных белыми ватными хлопьями.
Лили с еще большим старанием стала всматриваться в залитую солнцем изумрудную даль.
— Мэт сказал, что остановка в Нассау будет недолгой, — заметила она.
— Совершенно верно, — кивнул Дик. — Нам надо только отправить пленных на берег и договориться о выкупе, а это много времени не займет.
— Мне бы очень хотелось…
— Возвращайтесь к своим обязанностям, мистер Марлоу, — раздался холодный голос капитана. — Я сам отвечу на все вопросы миссис Хоук.
Загорелое лицо Мэта словно окаменело, а искорки в глазах не предвещали ничего хорошего. Дик заколебался: ему не хотелось оставлять Лили наедине с мужем, ведь, в конце концов, это он заговорил с ней первым, нарушив тем самым приказ, а Хоук явно собирался сорвать свой гнев на жене. Их странные отношения были известны всей команде. Во-первых, они спали в разных каютах, а во-вторых, практически любой их разговор кончался скандалом. Дик отлично понимал, что все это не его дело, но почему-то всякий раз, оказываясь рядом с мистером и миссис Хоук, чувствовал себя неловко. Причиной могло быть хотя бы то, что с тех пор, как Лили взошла на борт «Морского ястреба», капитан начал обращаться с ним куда суше и официальное, чем раньше. До сих пор он был просто «Дик», в крайнем случае «Марлоу», без этой холодной приставки «мистер», теперь же она прилипла к нему.
— Это все, мистер Марлоу, — нетерпеливо повторил Мэт. — Вы свободны.
Дику не оставалось ничего другого, как козырнуть и удалиться.
— Мне не нравится, что ты отвлекаешь моих людей от работы, — сквозь зубы процедил Мэт.
Лили, и без того уставшая от его мелких придирок, не сдерживалась, и ее ответ прозвучал резче, чем она бы хотела:
— У тебя больная фантазия, Мэт. Не знаю уж, что ты там себе вообразил, но мы с Диком просто болтали.
— С Диком? — сверкнул он глазами. — Так, значит, вы обращаетесь друг к другу просто по имени? И давно?